— Но сейчас все хорошо, — глажу золото волос. Хочу, чтобы он успокоился. А то даже дочка начала бунтовать внутри.
Руслан тоже это замечает. Опять кладет руку на мой живот. Выдыхает, словно пытается всю злость из себя с воздухом выпустить.
— Прости. Разошелся.
— Кажется дочка очень ревностно относится к своему будущему папе. Похоже, она тебя очень ждала.
— Я даже не представляю, как ты могла сбежать и лишить меня такого чуда, — он снова сердится.
Но теперь лишь слегка ворчит.
— Прости. Признаюсь, что была не права.
— И будешь теперь во всем меня слушаться?
— Вот еще! — хохочу.
— Но я рад, что ты взяла с собой кольцо. Случайно ли или нет. Но знания об этом придавало мне сил. Я продолжал искать тебя, даже когда руки совсем опускались.
— Прости еще раз.
— Люб, хватит извиняться. Я тоже виноват. Надо было лучше о тебе заботиться. Надо было понять все твои тревоги. Надо было…
— Давай оставим прошлое в прошлом и начнем все с чистого листа.
— А тебя не пугает? — рука его замирает на моем животе.
Он поднимает глаза. Смотрит пристально и серьезно.
— Что меня должно пугать?
— Правда. То, что я рассказал. Что влюблен в тебя еще со школы. Разве я не похож на сталкера, на психа? Я помешан на тебе, Люба. Ты мое наваждение!
Слова звучат жутко, но мне вдруг так легко от них становится.
— Если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы уже была на границе Беларуси, наверное.
Я смеюсь, но его взгляд тяжелеет. Ищет ответы на моем лице.
— Значит, ты не против, быть моим наваждением?
— Звучит как предложение, — снова улыбаюсь и вскрикиваю.
Он подхватывает меня на руки. Быстро бережно опускает на пол. Встает на одно колено и целует живот.
— Согласна ли ты быть моим наваждением в горе и в радости, в болезни и в здравии, в…
— Я согласна.
Пара слезинок все-таки скатывается по моим щекам.