— Ты почему без спроса опять?
Отец решил сегодня все рекорды по громкости побить? Даже уши закладывает.
— А ты чего тут Янку нашу ругаешь?!
Я пытаюсь отмахнуться от брата. Всеми фибрами души стараюсь дистанцироваться от собственных родственничков. Грублю. Хамлю. Но им все нипочем. Непроницаемые. Прилипли словно мухи к липкой ловушке под потолком. Словно не понимают, что я в этой семье лишняя. Подкидыш. Никогда не чувствовала себя ее частью.
— Ваша Янка с сынком бандита спуталась.
Отец выдыхает. Успокоился немного. Проорался. Выпустил пар. Зато брат рядом замирает. Я это напряжение всеми фибрами души чувствую. Он словно в позицию на соревновании встает. К удару готовится.
— Я его уб…
— Даже не думай!
Наши с ним возгласы одновременно по кабинеты разносятся. Смешиваются. Гасят друг друга. А следом град вопросов на меня.
— Что за чел?! Вместе с тобой учится? Он тебя заставил? Признавайся!
Рука на шее сильнее сжимается.
— Отстань, ненормальный! — шиплю на него.
Из захвата вырваться пытаюсь.
— Пойду Давиду расскажу?
— Даже не думай!!! — теперь уже я начинаю паниковать, — папа, ну, скажи ты ему!
Давид Сулейманов — самый старший из нас. Суровый наследник огромного бизнеса. Его всегда воспитывали как приемника. И если наш отец и осуществляет какие-то незаконные махинации, о которых я смутно догадываюсь. То знает о них только Давид.
— Зураб! Тормози! — отец на меня пытливо смотрит, нащупал слабость, зараза, теперь будет ездить. Как я их всех ненавижу! — Не вмешивай сюда брата. У него, итак, забот хватает. Он скоро станет генеральным директором одной из самых крупных наших фирм. Мы с Яной сами решим этот вопрос. Правда, доча?
Зубы стискиваю и киваю.
— И ты больше не будешь путаться с этим проходимцем.
— Он не проходимец!
— Отвечай!
— Хорошо. Не буду. Но мы в одном колледже учимся. Все равно будем встречаться.
Все еще пытаюсь найти лазейки. Можно просто наврать отцу. Просто в следующий раз мы с Ильей будем более осторожны. Просто в следующий раз больше не попадемся. Просто…
От мыслей о нем как обычно голову ведет. Руки его на своих бедрах вспоминаю. Поцелуи жалящие. Больше на укусы похожие. Он всегда меня не ласкает, а словно боль причинить пытается. Но с ним эта такая сладкая боль, что никакой нежности больше не надо.
Опять из реальности выпадаю. Поэтому слова отца врасплох застают.
— Телефон свой отдай. И на неделю ты под домашним арестом. Посидишь, подумаешь. И чтоб ни шагу из дома. Мои ребята проследят.
— Папа, ты обещал, что не будешь приставлять ко мне своих бугаев. Я их хмурые рожи терпеть не могу!
— Нормальные у них рожи. Они к тебе не в подружки идут. Телефон сдай и марш в свою комнату. А ты, — на брата указывает, — быстро на тренировку! А то опоздаешь.
— Так еще полчаса. Я с Яной хочу побыть.
Хнычет братишка и опять обниматься лезет. Бесит дико. Я ему что мягкая игрушка. Или подушка антистресс.
— Слишком много себе позволять стали! — отец снова заводится, — плохо вас мать воспитывает.
— Она мне не мать, — бурчу по привычке и чувствую, как брат рядом опять напрягается.
Подумаешь! Обидчивый какой. Нечего на правду обижаться. Прочь его от себя отпихиваю.
— Вали уже на свою тренировку!
Подхожу и телефон на стол бросаю.
— Давай! Разбей еще! — ворчит отец.
— Ничего. Новый купишь.
— Ишь, богачка. Сама еще ни копейки не заработала.
— Так ты на работу не отпускаешь, — пикирую.
— Иди уже!
Рукой на дверь машет. Как обычно от всех моих просьб отмахивается. Меня в этом доме никто в серьез не воспринимает. Здесь все вокруг хозяйки пляшут и ее замечательных сынков. Кровь от крови. А я приблудная.
Наверное, поэтому на Илью повелась. Ведь для него я принцесса. Единственная. Неповторимая. Когда он на меня смотрит, в его глазах целая вселенная загорается. Ну, как тут устоять.
В комнату прохожу. Дверь на защелку и в кровать плюхаюсь. Кто-то стучит. Но я не отпираю. Ни мачеху, ни братьев видеть не хочу. Достали все. Сил нет.
Томик замызганный открываю. До дыр зачитанный. Особенно эту сцену на балконе обожаю. А вот конец нет. Неужели нельзя было написать хэппи энд. Что ему жалко, что ли было?
Лежу так до самых сумерек. Окно приоткрыто и в него влагой вечерней тянуть начинает. По ногам мурашки. Нужно встать и хотя бы в пижаму переодеться. А еще лучше в душ сходить, но я замираю. Прислушиваюсь.
Понимаю, что скорее всего воображение надо мной так шутит. Потому что быть такого не может. Потому что наш дом — неприступная крепость. Охранники и камеры на каждом углу, словно здесь где-то сейф с золотом-бриллиантами спрятан. Или что еще покруче. Любому постороннему сюда вход заказан. Если он, конечно, не хочет себе пулю в лоб. Ну, или в отделении полиции оказаться, если повезет.