— Да все решилось так неожиданно. — Леонора с большим трудом взяла себя в руки. — Шеф Питера предложил ему использовать свободный уик-энд. Они не собирались никуда уезжать, а я предложила им присмотреть за девочками. — Голос пожилой женщины надломился. — Если по-честному, Мэб, я виню себя. Если бы я не настаивала… Если бы только…
— Ну-ну, мама. — Бархатистый голос Фреда, вернувшегося в гостиную, прервал их разговор. — Мы уже говорили об этом. Тебе не в чем винить себя. Как ты могла знать, что произойдет такая ужасная авария?
Фред сжал плечи матери, а затем направился к бару.
— Как вы насчет крепкой выпивки? — спросил он женщин.
— Я не буду. — Леонора отрицательно покачала головой, потом взглянула на Мэйбл: — Ты, наверное, голодна, моя дорогая? Приготовить тебе что-нибудь?
Мэб покачала головой.
— Спасибо, Леонора, я завтракала в самолете.
На самом же деле в самолете она едва притронулась к еде. В последнее время она совершенно потеряла аппетит, и это уже отразилось на ее и так стройной фигуре.
— Я бы немного выпила. — Она посмотрела на Фреда. — Мне, пожалуйста, бренди, если у тебя есть.
— Тогда я приготовлю кофе. — Леонора встала с дивана.
— Не надо, Леонора, не беспокойтесь — мне и так хорошо.
— Ну, если ты не хочешь… — Женщина поколебалась, потом виновато посмотрела на Мэб. — Ты не посчитаешь меня невежливой, если я пойду прилягу, Мэб? У меня совершенно нет сил. Из-за девочек приходится так рано вставать.
— Конечно нет. — Мэб быстро поднялась и поцеловала Леонору в щеку. — Идите и ложитесь, и не волнуйтесь за девочек утром. Я займусь ими.
Леонора благодарно кивнула и, улыбнувшись сыну, вышла из комнаты.
После ее ухода в гостиной воцарилась полная тишина. Мэйбл взглянула на часы.
— Пойду пожелаю спокойной ночи девочкам, — прошептала она. — Где их комнаты, Фред?
Он поставил ее бокал на кофейный столик и сказал:
— Вторая дверь справа. Постарайся не разбудить их, если они уже заснули.
Мэйбл удивленно посмотрела на него и сказала:
— Я не стану будить их. — Раздраженная его наставлениями, она встала и, не поблагодарив за напиток, вышла. Совершенно очевидно, Фред считал ее абсолютно бесполезной.
Девочки занимали уютную комнату с двумя кроватями. Очевидно, немало усилий было приложено для того, чтобы они чувствовали себя здесь как дома. Об этом свидетельствовали куча игрушек на полках и большой кукольный домик, стоявший у окна, через которое виднелись огни ночного города.
Небольшой ночничок отбрасывал розовый свет на сатиновые одеяла и прибавлял тепла румяной детской коже.
Девочки уже почти спали, их сонные глазки еле удерживались открытыми, но они упорно ожидали прихода своей любимой тети.
Мэйбл присела на кровать Салли и наклонилась, чтобы поцеловать ее.
— Все хорошо, моя дорогая? — ласково прошептала она.
Девочка кивнула.
— Теперь хорошо, — тихо ответила она. — Ты же останешься, тетя Мэб? Ты не покинешь нас, как мама и папа?
Мэйбл покачала головой, ее глаза засверкали слезами. Девочки напоминали ей Агату — у обеих были большие голубые глаза и светлые локоны.
— Конечно нет, — пообещала она сиплым шепотом и передвинулась, чтобы поцеловать Лору. — А теперь спите, увидимся утром.
Лора кивнула, потом ухватилась за рукав тетки.
— Бабушка говорит, что мама и папа сейчас уже в раю. Ты тоже думаешь, что они отправились туда?
Мэйбл было трудно говорить. Ее горло сжали едва сдерживаемые слезы.
— Да, моя маленькая, я уверена, что они в раю.
— Ты думаешь, они счастливы? — Лора бросила на нее горестный взгляд. У нее в глазах стояли слезы.
— О дорогая! — Мэйбл обвила руками маленькое тельце племянницы и прижала его к себе. Как объяснить такие жестокие вещи пятилетнему ребенку? Как объяснить то, чего ты сама не понимаешь? — Они скучают без вас, как и вы без них, — прошептала тетушка. — Уверена, они наблюдают за вами и хотят, чтобы вы были счастливы.
Какое-то время она просто укачивала малютку, потом взглянула на глазки ребенка, которые уже закрывались, проиграв битву с сонливостью.
— До утра, дорогая, — ласково попрощалась Мэйбл, положила девочку и поцеловала на прощание.
Какое-то время, глядя на племянниц с болью в сердце, она еще постояла в комнате. Они казались такими маленькими, такими беспомощными. Мэйбл желала для них всего самого лучшего, хотела обнять их и защитить от всех невзгод. Она поклялась, что никогда не предаст девочек, что бы ей ни пришлось пережить, и тихо вышла из комнаты.
— С ними все в порядке? — спросил Фред, когда она присоединилась к нему в гостиной.
Мэйбл кивнула.
— Они засыпают.
Она присела на стул напротив Фреда и протянула дрожащую руку за своим бренди.
Некоторое время они молчали. Мэйбл снова и снова обдумывала сложившуюся ситуацию. Потом она бросила взгляд на Фреда и обнаружила, что он наблюдает за ней из-под полуприкрытых век.
О чем он думает? — тоскливо подумала Мэйбл. Расстроен ли он так же, как и я? Было бы трудно передать ему то чувство, которое я испытываю. Действительно, Фред владел собой, и казалось, что ничто в мире не могло поколебать его.
Мэйбл глубоко вздохнула и заговорила:
— Твоя мать выглядит совершенно разбитой.
— Она неважно себя чувствовала еще до случившегося. — Он вздохнул. — Хотя Питер всего на три года моложе меня, но даже в свои тридцать два года оставался для нее ребенком. Думаю, пройдет еще много времени, прежде чем боль из-за его утраты начнет утихать.
— Мы все не скоро оправимся после этого, — прошептала Мэб с глубоко несчастным выражением лица. — Я даже спрашиваю себя, смогу ли жить как раньше. Во мне словно бы образовалась какая-то болезненная пустота.
— Я знаю, о чем ты говоришь. — Резкие тона в голосе Фреда удивили ее. Он проглотил содержимое своего стакана. — Питер был мне не только братом, но и лучшим другом.
Столько чувства было в сказанном Фредом, что на мгновение Мэб почувствовала себя переполненной его печалью не меньше, чем своей.
— Питер всегда нравился мне. Он был хорошим мужем и отцом.
Мэйбл с трудом проглотила комок в горле, как только представила себе его улыбающееся добродушное лицо.
— У тебя все в порядке? — Фред кинул на нее внимательный взгляд, но голос его продолжал оставаться нежным, а темные глаза — озабоченными. Эта резкая перемена в их отношениях побуждала ее расплакаться. Но она только кивнула и стала смотреть в янтарную глубину своего бокала.
Фред снова сел напротив нее, и опять установилась тишина, но, как ни странно, это была уже иная тишина. Мэйбл подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Как мы будем жить без них, Фред? — спросила она, пытаясь скрыть душевную муку, сквозившую в каждом произнесенном слове, но ей это не удалось.
— Нам ничего другого не остается — только продолжать жить… — Хотя глаза Фреда смотрели на нее, было ясно, что он находился в глубоком раздумье.
Наконец Мэйбл прервала молчание и низким мягким голосом высказала то, что последнее время отягощало ей душу.
— Знаешь, когда я просыпаюсь, у меня иногда появляется надежда. Я задаюсь вопросом, не было ли все это ужасным сном. — Губы Мэйбл скривились в усмешке. — Потом я вспоминаю, что это действительно случилось, и внутри меня разверзается пропасть, но с каждым разом она становится все шире и глубже.
Фред продолжал потягивать свой напиток. На переносице у него пролегла суровая морщина.
— Говорят, время затягивает все раны, — процедил он сквозь зубы, и их взгляды снова встретились. — Нам нужно думать о детях и прежде всего позаботиться об их благополучии.
Мэйбл почувствовала облегчение. Возможно, решить вопрос о судьбе детей не будет так сложно, как она думала. По крайней мере, теперь они в какой-то мере солидарны.
— Я рада, что мы пришли к согласию по данному вопросу, — сказала Мэйбл с благодарностью в голосе. — Я знаю, вам с Леонорой будет нелегко расстаться с девочками, но вы сможете навещать их по праздникам, ведь Англия не так уж и далеко…