Мэгги попятилась в изумлении.
— Ты… ты говорил об этом с Кэролайн? Обо мне?
— Она о тебе беспокоилась. Ты не отвечала на звонки.
Она смотрела на него с недоверием.
— Кэролайн обо мне беспокоилась и позвонила тебе? Зачем? Это не имеет никакого смысла!
— Она думала, что кто-то должен проверить, как ты тут.
— Кэролайн просила тебя… проверить? Почему она подумала, что нужно… — Ее глаза вспыхнули, когда она прочла ответ в его глазах. — О, Господи! Она считает, что я съехала с катушек. Я не сумасшедшая.
— Она так не сказала.
— Ей это было и не нужно. Уверена, что ты произнес это вместо нее.
— Нет. Я знаю, что ты не сумасшедшая. Поверь, я в этом разбираюсь, — заверил ее Бо, — а ты даже близко не похожа на них.
Бо секунду колебался, подняв руку и обхватив ею один из белых столбиков галереи.
— Что ни говори, моя мать была на учете у психиатра. Она любила меня, когда могла, но чаще не в состоянии была любить даже саму себя. Бывали дни, когда она не могла встать с постели. А в другие дни могла превзойти в организованности морскую пехоту. Лекарства не слишком ей помогали. Она бросала принимать то, которое помогало, потому что, по ее мнению, оно превращало ее в зомби.
Ирония заключается в том, что половины из тех чудесных лекарств, которыми сегодня лечат маниакальную депрессию, еще не существовало, когда она покончила с собой. — Бо в конце концов наклонил голову и посмотрел на Мэгги. — Так что я знаю сумасшедших, дорогая. Я знаю их, к сожалению, неплохо, и ты — не из их числа.
Повинуясь порыву, Мэгги положила ладонь на его руку, потом отняла. Бо не нужно сочувствия так же, как и ей, когда она говорит о своей матери.
— Я не хотела затрагивать то грустное время. Прости…
Бо резко прервал ее, прижав палец к ее губам.
— Оно не было грустным. Просто так было. Если бы я хоть на мгновение подумал, что ты действительно не в состоянии понять свое сердце или свой рассудок, ничего бы в той спальне не произошло. Это просто черная полоса в твоей жизни. А не вся жизнь.
Он неожиданно прищурился.
— Если бы ты собиралась отомстить Беннету, что бы ты сделала?
Задавая этот вопрос, Бо пристально наблюдал за выражением ее лица в поисках чего-нибудь, что поколебало бы его веру в ее невиновность. Но ничего не обнаружил. Он увидел только удивление внезапной переменой темы. Не было уклончивости, замешательства, скрытности. Ее ответ прозвучал мгновенно:
— Я бы пустила слух, что у него невероятно маленький пенис. — Мэгги ожидала, что Бо рассмеется, но он нахмурился.
— Именно так и поступила бы Мэгги Сент-Джон. Они совершили ошибку.
— Кто они? — По спине Мэгги пробежала дрожь нехорошего предчувствия. — Какую ошибку?
— Кто-то поджег кухню Беннета незадолго до полудня.
— Зачем кому-то… — Несмотря на жару, Мэгги почувствовала озноб. Бо был так мрачен, каким она его еще не видела. — Я не делала этого, Бо. Не знаю, что происходит, но это не я. Я бы не…
— Знаю, но кто-то хочет, чтобы ты в моем списке стояла первой.
— Беннет. — Это слово вылетело, словно пуля из ружья.
— Чего он этим добьется?
— Ты прекрасно знаешь, чего. Он хочет, чтобы я убралась как можно дальше. Отцепилась от него. — Мэгги начала ходить взад и вперед, развивая свою мысль. — Если ему удастся меня скомпрометировать, то пожар в его доме станет еще одним гвоздем, вбитым в мой гроб.
Бо схватил ее за руку и резко остановил.
— Подумай, Мэгги. Ты ведь уже ушла из больницы. Он уже победил. Зачем ему сжигать собственный дом, чтобы просто указать на тебя пальцем? Что он от этого выиграет? Доктор «Зовите-меня-просто-Господом-Богом» не станет причинять себе неудобств, а пожар на собственной кухне — большое неудобство.
Упрямо тряся головой и не желая признавать правду, Мэгги прошептала:
— Если не он, тогда кто?
— Не знаю. — Бо отпустил ее руку, но перед тем провел ладонью от плеча к локтю. — Это я надеюсь услышать от тебя.
— Не вижу никакого смысла, — задумчиво произнесла Мэгги.
— Так вложи в это смысл, — приказал он. — Кто-то взялся за топор, чтобы свести с тобой счеты, Мэгги. Я согласен признать, что пожар в больнице произошел случайно. Но следующие два — нет. И это, скорее всего, не конец. Кто поручится, что твой дом не станет очередным пожарищем? И ты с ним вместе?
Не отвечая, Мэгги повернулась и ушла обратно в комнату. Бо, возможно, и лучше думается на солнце, а ей — нет. От такого напряжения у нее разболелось сердце. Страх больно стиснул желудок.
Ее мысленные построения замыкались на Беннете, она снова и снова прокручивала их в голове. Ничто другое не имело смысла, но Бо прав — целью Беннета было выгнать ее из больницы, а не уничтожить. Она была для него надоедливым комаром и не стоила того, чтобы причинять неудобства самому себе. Не было другого доктора, который бы…
— Тибодо! — Мэгги резко повернулась, выпалив этот ответ в лицо Бо, едва он переступил порог. — Тибодо. Что ты скажешь о нем?
— Тот парень, на которого ты напала со скальпелем? Что ты можешь о нем сказать?
— Все сходится, Бо. Его гордость пострадала во время этого инцидента. Он врач приемного отделения. И должен все знать о пожаре в больнице. Уверена, что он знал о моих стычках с Беннетом. Всей больнице известно, что я хожу по тонкому льду. Тибодо знает, как повлиять на действия больничного Совета, насколько чувствительна администрация к общественному мнению. И он получает удовольствие от преследования женщин.
Выложив свои логические построения, Мэгги ждала, чувствуя комок страха в желудке. Бо очень быстро нашел изъян в ее рассуждениях.
— Весь его план разваливается на куски, если у тебя есть алиби на время пожара у Беннета. Как он это преодолеет?
— Что ты имеешь в виду?
— Откуда ему известно, что ты не можешь доказать, где была в это время? Как он мог узнать, что ты не будешь в это время болтать по телефону? Или обедать с подругой? Какой ему толк от этого пожара, если ты можешь доказать, что не имела возможности его устроить?
— Ему нужно было точно знать, что я одна.
— Да. Это минимум того, что… — Бо осекся, сосредоточившись на решении, которое плавало на грани его сознания, и поймал его. — Ему надо было только спровоцировать приступ. Почему ты сорвалась сегодня утром, Мэгги? Почему поднялась в эту комнату и не подходила к телефону?
Очередной спазм больно сжал внутренности Мэгги, когда она вспомнила ту бомбу, которую нашла на кухонном столе в это утро. Тибодо не мог ее там оставить. Откуда ему было взять такую старую вырезку? Откуда он мог узнать, что эта вырезка ее расстроит?
— Это не Тибодо, — прошептала Мэгги, поднимая на Бо встревоженный взгляд. Внезапно она испугалась, что эти пожары не имеют никакого отношения к больнице. — Кто-то побывал у меня в доме сегодня утром, Бо. Они оставили старую газетную заметку о пожаре у Сары. Прямо на кухонном столе, где я непременно должна была ее найти. Кто-то играет в игры с моим рассудком, а я не знаю, почему.
— Это не игра, — ответил он, подходя к ней.
Как ему ни хотелось успокоить Мэгги, он не мог этого сделать. Потому что это не могло кончиться хорошо. Прошлое, которое вернулось и преследовало ее, очень просто могло привести ее к гибели.
Контраст черных ресниц со слишком бледной кожей заставлял глаза, уже расширенные страхом, казаться невероятно большими. Бо очень не нравилась та тонкая грань, по которой ему надо было идти, — грань между влюбленным в нее мужчиной и следователем, который вынужден быть объективным, чтобы ее обезопасить. В данный момент его работа заключалась в том, чтобы заглядывать во все углы и вникать в подробности.
— Нужно, чтобы ты рассказала мне все, что помнишь о той ночи, когда погибла Сара.
— Я не смогу. — Мэгги охватила паника. Тряся головой, она глубоко вздохнула и села в изножье кровати. Руки ее дрожали, ладони стали влажными.
Бо присел на корточки перед ней.
— Я не хочу, чтобы ты вспомнила нечто новое. Просто расскажи мне то, что знаешь. Я буду здесь, рядом, Мэгги. — Он поймал ее взгляд и задержал его. — Тебе больше не придется делать это в одиночку. Понимаешь?