Ты - мой город

17

Я не знала, что будет, когда я выйду из туалета. Может, Марина рассказала обо всем Женьке, и Наташин день рождения закончится громким скандалом. Может, она просто будет теперь презрительно на меня смотреть, понимая, какое я на самом деле ничтожество. Я не знала, какую позицию и линию поведения выберет Марина, но я была достаточно умна для того, чтобы понимать, что как раньше – уже не будет никогда. Я сама перешла эту грань. Я переступила черту. Я сделала то, что непременно повлечет за собой последствия. Ведь одно дело в одиночестве и тайно переживать все свои запретные чувства, и совсем другое – заявить о них. Тем более таким наглым и беспринципным образом. Постояв в уборной еще минут десять, я вышла в зал. Я осмотрела танцпол и обнаружила Женьку, веселящуюся с одной из подруг Наташи. Они танцевали и смеялись. Стало ясно, что Марина ничего ей не сказала. Я подумала, что самым разумным действием будет извиниться перед Мариной за свой поступок и уйти. Но оглядев зал и наш столик, я ее не обнаружила. Подойдя к Наташе, которая, пританцовывая у стола, стояла и ела дольку апельсина, я, перекрикивая музыку, спросила: — Ты видела Марину? Мне нужно с ней поговорить. Наташа кивнула и, слегка касаясь губами моего уха, ответила: — Она минут десять назад уехала, сказала, что у нее разболелась голова. — Но Женя же здесь, — недоуменно спросила я. Неужели моя подруга настолько эгоистична, что отправила свою девушку домой одну? — Она хотела поехать с ней, но Марина настояла, чтобы та осталась. Женя согласилась, — пожала плечами Наташа. Отлично. Марина настолько в шоке, что даже с Женькой сейчас разговаривать не в состоянии. Молодец, Лера, так держать. Я была неимоверно зла на себя. Поэтому решила наказать себя, а именно — отравить свой организм. Налила шампанского в бокал и залпом осушила его под удивлённый взгляд Наташи. — Ты в порядке? – поинтересовалась девушка, смотря на меня с искренним беспокойством. — Да. Все просто супер, — ничтожно соврала я. – Знаешь, я, наверное, тоже поеду. Спасибо тебе за вечер. Было очень весело. Я собралась уже было развернуться и уйти, как Наташа схватила меня за локоть: — Останься еще ненадолго. Всего два часа ночи. Завтра выходной. — Я очень устала, правда. Ты же знаешь, я не любитель шумных компаний, — я сдержанно улыбнулась, в надежде, что мои слова возымеют эффект. Шампанское вот уже возымело. Я чувствовала, как снова начала хмелеть. — Ну, еще полчасика, — не отставала девушка. — Наташа, либо тебе придется меня отпустить, либо поехать со мной, — усмехнулась я, пытаясь отцепить ее пальцы от своей руки. — Поехали, — серьезно сказала девушка, глядя мне прямо в глаза. — Ты… Но… У тебя же гости, — пробормотала я, удивленная ее словами. — Не страшно. Я их предупрежу. Выпивки и еды достаточно. Я еще раз посмотрела на нее. Красивая девушка, так отчаянно добивающаяся моего внимания. Если я не могу быть с той, которую люблю, почему бы не обратить внимание на того, кто хочет меня? Вероятно, во мне рассуждало шампанское, но я кивнула и сказала: — Буду ждать тебя снаружи. Поймаю такси. *** Мы завалились ко мне в квартиру, не прерывая поцелуя. Ее губы были не такими мягкими и нежными, но меня это не волновало. Я хотела забыть о Марине и о том, что я наделала. Я стащила с себя ботинки и куртку, стянула пальто с Наташи, бросив все это прямо на полу прихожей. Наташа оторвалась от меня и посмотрела куда-то в сторону: — Ой. Я проследила за ее взглядом и улыбнулась: — Это Гретта. Мы живем вместе. Гретта, это Наташа. — Ты не говорила, что живешь с девушкой, — улыбнулась Наташа и прикусила мою мочку уха. — Мы познакомились недавно, но уже живем вместе. Гретта, милая, это свои, все хорошо, — сказала я собаке, которая после этой фразы вернулась на свое место – на диван в гостиной – и вновь обратила свое внимание к Наташе. – Мне следует быть гостеприимной и предложить тебе чай? — Думаю, мы сможем без этого обойтись, — ответила Наташа и снова меня поцеловала. Когда мы оказались в спальне, я была уже без футболки, а Наташино платье было наполовину расстегнуто. Мы освободили друг друга от одежды и рухнули на мягкое одеяло. Я бедром раздвинула ноги девушки и тут же почувствовала, насколько она была влажной. — Я хочу тебя с первой встречи, — прошептала Наташа, царапая мне спину. Я опустилась на нее сверху, целуя шею, линию челюсти, ключицы. Перешла к груди с напряженными сосками, стараясь не думать о том, как выглядела бы грудь Марины в этот момент. Я готова была взвыть, потому что даже сейчас она не оставляла меня в покое. И мне оставалось только одно. Самое гадкое, что только может быть – представить, что это — она. Я закрыла глаза и передо мной тут же возник ее образ. Это ее волосы с медным оттенком разметались сейчас на подушке. Ее руки обнимали меня. Ее глаза смотрели на меня с таким желанием. За все те пару-тройку часов, что мы провели с Наташей в любовных играх, я почти не открывала глаз. Потому что знала, открою – моя фантазия растает. И Марина исчезнет. Я сжимала зубы, когда Наташа начинала что-то говорить – ее голос абсолютно не похож на голос Марины. Когда она стонала, я еще могла на это не обращать внимания. Но интонация, тембр, тональность – все было другое. А я хотела не ее. Я хотела только Марину. Я засыпала с самым гадким ощущением. А проснулась с ощущением еще хуже. Алкоголь больше не прикрывал меня. Я столкнулась с реальностью, когда повернула голову и увидела спящую Наташу. Я чуть не застонала от осознания, какое я дерьмо. Поэтому я тихонько встала, приняла душ, оделась и, бросив быстрый взгляд на еще спящую девушку, взяла поводок, собаку, и вышла из дома. *** Дверь не открывали долго. Я уже хотела уйти, как услышала щелчок замка. Дверь открылась. Взъерошенная хозяйка квартиры удивленно уставилась на меня: — Лера? Ты чего тут делаешь? — Нин, ты так гостеприимна, — скептически фыркнула я. – Не хочешь пригласить свою бывшую любовницу и ее собаку к себе в гости? — Ты с собакой? – Нина сняла с головы очки и нацепила их на нос, опустив взгляд. – Боже. Только этого утром в воскресенье мне не хватало. Заходите, — со вздохом сказала Нина, пропуская нас в дом. — И что у тебя случилось? – спросила Нина и поставила передо мной чашку ароматного кофе. — Почему должно что-то случиться, чтобы я пришла к тебе в гости? Соскучилась, может, — усмехнулась я, поглаживая сидящую у ног Гретту. — Лера, — предупреждающе протянула Нина и сверкнула глазами. — А где Мишель? – решила я перевести тему. — Она спит. Работала до семи утра. Вдохновение, — неопределенно помахала рукой Нина. – Ну так что? Выкладывай. Что ты натворила? — Почему сразу натворила? – надулась я, делая глоток обжигающе горячего напитка. — У тебя на лице написано, что твое чувство вины тебя скоро убьет, — спокойно ответила Нина, намазывая маслом хлеб. — Да нет… Просто… Черт, Нин, я такое дерьмо, — простонала я и уткнулась лбом в стол. — М-м-м… Я бы так не сказала, — протянула Нина и пододвинула тарелку с хлебом и еще одну с колбасной и сырной нарезкой. – Ешь давай. — Поверь мне, — с чувством ответила я, хватая бутерброд. — Поподробнее? — Ну, я даже не знаю, с чего начать, — с набитым ртом проговорила я, потом прожевала и проглотила. – Если коротко, то я вчера напилась, поцеловала Марину, привезла к себе ее подругу Наташу, я о ней рассказывала, и переспала с ней. А, еще, пока я с ней полночи занималась сексом, то представляла, что это Марина. Ну и? Разве я не жопа? Нина сидела с вытаращенными глазами, держа чашку кофе на весу. Потом моргнула, сделала глоток, поставила чашку и снова посмотрела на меня. — Ты поцеловала Марину? – переспросила она. — Ага. — А потом провела ночь с ее подругой, представляя, что это она? – уточнила Нина. — Ага, — снова кивнула я. — Ладно, — Нина что-то будто просчитывала в своей голове, после чего вновь заговорила. – А утром? — Что утром? – не поняла я. — Ну, что ты сделала утром? Когда вы проснулись с этой… как ее… Настей? — Наташей, — поправила я ее. — Наташей. — Ну… Я проснулась, мне было стыдно… Поэтому я ушла, — опустила я глаза. — Ты… что? – заморгала Нина, не веря своим ушам. — Ушла. — Ты ушла из своей собственной квартиры?! — Мне было стыдно! – «отбила» я. – Как я буду ей в глаза смотреть? Да и не только ей. Всем. Ей, Марине, Женьке. — А Женька что? – нахмурилась Нина. — Ничего. Она пока не знает, — вздохнула я. — Пока? — Пока. Пришлось поведать Нине полностью всю историю, чуть ли не с аквапарка. Когда я закончила, на часах было начало первого, и к нам уже присоединилась Мишель. — Валерия, это очень романтично, — улыбаясь, сказала Мишель. — Мишенька, милая, ты точно все правильно услышала в этой истории? – скептично подняла бровь Нина. — Нет, конечно, я понимаю, что Марина – это возлюбленная твоей подруги, но… То, что ты к ней чувствуешь, это очень романтично, — ответила француженка, прикрыв глаза. — То, что я к ней чувствую – полный отстой. И я не знаю, что теперь делать, — сказала я, опуская голову на сложенные в замок руки. — Держаться от них подальше, я полагаю, — отрезала Нина. — Ты должна рассказать ей о том, что ты чувствуешь, — не согласилась с ней Мишель. — Мишель, любимая, это во Франции, вероятно, такие штуки прокатывают. У нас за такое бьют, — заметила Нина. — Согласна, — кивнула я. — Вы не правы. Вы не знаете, что чувствует Марина. Судя по всему, она тоже испытывает к тебе какой-то интерес. Иначе бы это было лишено всякого смысла. К тому же, она ответила на твой поцелуй, — продолжала стоять на своем Мишель. — Это не точно. Я была пьяна, поэтому не могу сказать наверняка, — поморщилась я. — Что тебе точно следует сделать, так это объясниться с Наташей, почему ты смылась из своего собственного дома, — строго сказала Нина, и тут я была вынуждена с ней согласиться. – И, вообще, присмотрись к ней. Кажется, ты ей действительно небезразлична. А Марина… Это все, конечно, прекрасно, но, очевидно, она не из тех девушек, кто строит интриги за спиной своей подружки. — Это я и так знаю, — вздохнула я. – Может, свалить все на алкоголь? Или вообще сделать вид, что я ничего не помню? Бывает же такое. Ты, вон, помнишь, после какого-то корпоратива пришла домой без одной туфли. И не могла вспомнить, где ты ее оставила. — Да, может, и так, — пробормотала краснеющая Нина. – Поэтому на корпоративах я больше не пью. — Ладно. Посмотрим. Может, Марина все рассказала Женьке, и она просто отпинает мою задницу и все это закончится. — Держи меня в курсе. И… если что, мы рядом, — тепло улыбнулась Нина, когда провожала меня в прихожую. — Спасибо, Нин, — улыбнулась я в ответ и, взяв Гретту, отправилась к себе.

18

Это было отвратительно. Когда я ехала домой, кажется, со скоростью черепахи – мне несколько раз сигналили другие автомобилисты, — я понимала, что я действительно полное дерьмо. Причем по нескольким пунктам. Во-первых, я поцеловала Марину. Да, я была пьяна, да, я не совсем соображала, но, черт, это девушка Женьки. Девушка, с которой у нас были прекрасные дружеские отношения, которые я таким глупым и дебильным образом испоганила. Теперь она будет думать, какого хера на меня нашло, будет накручивать себя, потому что это было за спиной Женьки, и… Короче, я была в полной заднице. Да, у меня есть смягчающие обстоятельства, но они не спасут меня от приговора. А я была уверена – прокурор по имени «жизнь» накажет меня по всей строгости закона. Потому что все тайное всегда становится явным. Во-вторых, я абсолютно подлым образом использовала Наташу, зная, что искренне ей нравлюсь. С одной стороны, я не в ответе за ее чувства ко мне, и я ничего ей не обещала. С другой – то, что я, занимаясь с ней сексом, представляла вообще другую девушку – не делает меня лучше. Нет, разумеется, ей я об этом не скажу. Я, конечно, немножко дура, но не настолько. Эта информация только для моего личного торжественного самобичевания. В-третьих, Женька. Мой любимый и практически единственный друг. И я так ее подвела. Она не подозревает даже, какую змею пригрела на своей груди. Конечно, ничего такого раньше никогда не было, но… Я облажалась. Я действительно облажалась и на этот раз очень сильно. И как теперь смотреть ей в глаза – я даже не могла представить. Я всегда ценила в людях честность, искренность, благородство. И сама же стала воплощением порока. Предательство. Ложь. Потворство собственным желаниям. Я как могла пыталась себя убедить, что делаю из мухи слона, что ничего особо страшного или трагичного не произошло – всего лишь крошечный поцелуй. К тому же, ведь я и лыка не вязала вчера. Но не могла. Я понимала, что я сделала это сознательно. Да, под влиянием алкоголя, но сознательно. Я сознательно поцеловала Марину. Я сознательно целовала полночи Наташу, представляя, что это Марина. Я ничтожество. И я сбежала из своей собственной квартиры, только чтобы не смотреть ей в глаза, не объясняться и не нести ответственности за то, что произошло. Хотя бы какое-то время. Но одно я поняла из всего этого – я не жалела о том, что сделала. Я пыталась об этом пожалеть. Пыталась. Да, мне было стыдно, я чувствовала вину перед Женькой, Мариной и Наташей, но… я не жалела. Я сделала то, о чем мечтала месяцами. То, чего желала больше всего на свете. То, что я могла получить, рискнув всем, словно ставила все на «зеро». Я поцеловала девушку, которую любила. И как теперь выбираться из всей этой ситуации – я понятия не имела. Что делать? Кому и как все объяснять? И объяснять ли? В голове были тысячи мыслей, но ни одна не вела к какому-то логичному и, что более важно, оптимистичному ответу. Как ни крути, чем-то придется в итоге пожертвовать. Пришло время расставить приоритеты. Пришло время отвечать за свои поступки и свои чувства. Находясь почти уже в соседнем дворе у своего дома, я резко нажала на тормоза и вывернула руль, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Гретта удивленно гавкнула, посмотрев на меня. — Прости, дорогая, но у меня появилось важное дело. Развернув машину в противоположную сторону, я поехала к дому Марины. Мне вдруг стало кристально ясно, что я должна ей все объяснить. Может, даже рассказать ей о своих чувствах, но не вешать на нее ярлык изменщицы или лгуньи. В конце концов, это я вцепилась в нее, как клещ, вчера ночью. Это я – та самая «другая женщина», одна из тех, кого я так презирала. Поэтому мне стоит поговорить с Мариной, а потом исчезнуть. Пройдет время, и я успокоюсь. Мои запретные чувства пройдут. Подумаешь, что такого, что я никогда ранее не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что испытываю сейчас? Разве это оправдывает меня? Ни капельки. Поэтому все, что я могу сделать, чтобы не усугубить ситуацию еще больше – просто исчезнуть, засунув свои чувства куда подальше и поглубже. Оставив Гретту в машине с приоткрытым окном, я подошла к подъезду. Звонить в домофон не хотелось – я не была уверена, что Марина меня пустит после всего, что произошло. Поэтому я осталась стоять у двери, в надежде, что не примерзну к подъездной площадке. На мое счастье, через несколько минут из подъезда вышел усатый мужчина в кожаной кепке и, окинув меня недобрым взглядом, двинулся дальше, ничего не сказав. Вероятно, раздумывал, похожа ли я на хулиганку, которая гадит у мусоропровода и поджигает кнопки в лифте. Когда я оказалась у двери в квартиру Марины, меня осенило – а что, если у нее Женька? Как это будет выглядеть? Может, Федорова вчера наплясалась и поехала к ней? Сегодня выходной, она вполне могла так поступить. И что я им скажу? Что заехала в гости без предупреждения? Хотя если Марина уехала рано, то вряд ли Женька все же у нее. Зная Федорову, та веселилась до утра. И сейчас наверняка еще спит в своей огромной кровати с ортопедическим матрасом. Вдохнув и выдохнув, я нажала на звонок. Была ни была. Мне пришлось ждать с минуту, прежде чем я услышала шаги в прихожей. И эта минута показалась мне вечностью. Десятки мыслей пролетели в этот момент в моей голове, но ни за одну мое сознание так и не сумело зацепиться. — Лера? – даже если Марина попыталась бы скрыть свое удивление, вряд ли ей это бы удалось. Но она и не пыталась. А у меня как назло вообще все слова вылетели из головы. Я смотрела на нее и поражалась, как можно быть такой красивой. – Лера? Ты в порядке? – снова обратилась ко мне девушка, и я, наконец, очнулась. Но голоса так и не нашла. Поэтому просто кивнула и махнула рукой, спрашивая разрешения войти. Марина отошла от двери, приглашая меня внутрь. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, и не имела понятия, за каким хером я вообще пришла к ней. Объяснить. Я хотела что-то объяснить ей. Сказать правду или списать все на алкоголь? Правду сказать не смогу. Значит, алкоголь. Отлично. Вдох-выдох, поехали. Я открыла рот… но не произнесла ни звука. Слова комом встали в горле. В моем воспаленном сознании на мгновение промелькнула мысль, что, может, у меня та же фигня, что и у героя Джима Керри в фильме «Лжец, лжец»? Когда персонаж, по воле загаданного на день рождения желания сына, на сутки потерял способность лгать. Даже по мелочам. Отбросив глупые мысли, я встряхнула головой и попробовала снова. Я стояла, как рыба, то открывая, то закрывая рот, а Марина терпеливо ждала и, сложив руки на груди, смотрела на меня, чуть изогнув левую бровь. — Я не могу, — наконец, выдохнула я, устав с собой бороться, и опустила взгляд в пол. На Марине были смешные носки с пандами. — Не можешь что? – негромко переспросила она, явно озадаченная моим странным поведением. — Я пришла сюда, чтобы извиниться, чтобы сказать, что мне жаль, что я накинулась на тебя вчера, что я была пьяна… Точнее, очень пьяна, что я ничего не соображала, что поступила, как свинья, и что мне очень стыдно, — скороговоркой выпалила я и подняла на нее взгляд. — И… что ты не можешь? – все еще не понимала меня Марина. Я вздохнула. Голова слегка кружилась. То ли от похмелья, то ли от того, что в моей крови сейчас адреналина было столько же, сколько вчера алкоголя. — Я не могу всего этого сказать, потому что это не так, — грустно усмехнулась я, переводя взгляд на светлую ровную стену. – Точнее, мне, конечно, стыдно, но… Мне не жаль. И я, конечно, была пьяна, но я понимала, что делаю. Я… — я пожевала губу, все еще чувствуя на себе пристальный взгляд Марины. – Я люблю тебя, Марин. И эта самая большая ошибка, которую я делала в своей жизни. Потому что Женька – мой лучший друг. А ты с ней. И у вас все прекрасно. А тут я. Со своими поцелуями и своими чувствами. И мне жаль, что я вываливаю все это на тебя, просто… Ты ни в чем не виновата. Я знаю, ты бы ничего не сказала Женьке и даже, наверное, не подала бы и виду, но… Я так не могу, Марин. Каждый раз, когда я рядом с тобой, меня на куски разрывает. И я бы отдала все, что у меня есть, чтобы либо избавиться от этих чувств, либо чтобы каким-то чудесным образом ты посмотрела на меня не просто как на друга. Но еще есть Женька. И я не могу с ней так поступить. Вы вместе, вы пара, и, честное слово, ты положительно влияешь на Федорову, ее вполне можно теперь терпеть без успокоительных, — хмыкнула я. – Но я не хочу быть «другой женщиной», разлучницей или просто сукой, плетущей интриги за спиной лучшего друга. Она, конечно, та еще заноза в заднице, но она не заслуживает такого. Да и вообще, непонятно зачем я тебе все это говорю, потому что ты и так с Женькой. Ты там ее любишь и все такое. А я… Я должна уйти. Прости меня за вчерашнее и не держи зла, ладно? Я просто не соображала немного. Я слишком много выпила. В общем, прости, — я спешно развернулась и начала открывать дверь. — А мое мнение ты не хочешь спросить? – услышала я вопрос в спину. — Твое мнение? А что это изменит? – грустно улыбнулась я, поворачивая голову. – Ты с Женькой. Я – третий лишний. Это бессмысленно. Даже если на секунду представить, что в какой-нибудь параллельной вселенной ты могла бы посмотреть на меня, как на девушку, куда я дену одно из неотъемлемых слагаемых – Федорову? Это обречено на провал даже в моих фантазиях. Поэтому я только могу попросить тебя ничего ей не говорить. У нее и так только один друг, пусть она считает, что я не так плоха, как есть на самом деле, — обернувшись, я вышла в подъезд и направилась к лестнице, минуя лифт. Марина не окликнула меня, ничего не сказала вслед, но как закрывалась дверь я тоже не слышала. *** Я не смогла сразу поехать домой. Мы с Греттой отправились в парк, где она гуляла почти два часа, бегая за белками, а я мерзла на лавочке, пытаясь понять, как жить дальше. Уже темнело, когда мы с собакой поднимались в квартиру, обе голодные и уставшие. Лично я была вымотана не только физически, но и эмоционально. Я оплакивала свои чувства, одновременно пытаясь придумать, что же мне сказать Наташе, чтобы девушка поняла, что между нами ничего не может быть, но и не возненавидела меня при этом. Хотя… Пусть ненавидит, уже плевать. Я столько накосячила за вечер, что одним недовольным больше, одним меньше – какая разница. Я открыла дверь, и в нос ударил запах гари. Первая мысль была, что Наташа разозлилась, что я сбежала, и решила в отместку спалить мою квартиру. Пока я думала о том, где мой телефон, чтобы вызвать пожарных, из кухни в прихожую вышла моя неожиданная гостья. У меня чуть челюсть на пол не упала.