И кто была та девушка в ресторане? Она ведь поцеловала его, а Ян не отшатнулся. Улыбнулся ей в ответ. Шутил с ней, а она заигрывала. Интересно, давно это у них? Может он даже встречался с нами обеими параллельно. Наверное, так и было. По ней видно, Ян ей нравится.
И все же так больно.
Натягиваю пижаму и забираюсь в постель. Смотрю на тусклый свет прикроватной лампы и воспоминания вдруг оживают и захватывают меня в плен. Переносят в ту потрясающую ночь.
Ян, ночной пикник у озера, свечи и шампанское, первое признание в любви и ощущение абсолютного счастья. Душу рвало от счастья и я все не могла поверить, что такое возможно.
И оказалось, что действительно невозможно. Вся эта его любовь просто мираж, притворство, игра.
Ты мой космос… Ян так красиво говорил и так убедительно, что не поверить ему было невозможно.
Я выключила лампу и погрузилась в полную темноту.
Уже прошел день. Интересно, Ян заметил, что меня больше нет рядом с ним? Приехал ли он в мою квартиру, вошел? У него есть ключи.
Надеюсь, что да. Я оставила для него там подарок, на нашей постели, где мы провели столько жарких ночей. Кулон-сердечко с красным камушком, что Ян подарил тогда.
Он мне больше не нужен.
Ни кулон, ни сам Ян и я хочу, чтобы он знал об этом.
Глава 12
– Ты сказала никакой депрессии, – Ира потянула за одеяло и скинула его с кровати.
– Да я просто решила полежать, – накидываю на голову подушку и стону в нее, – накрой, холодно.
– Встала и на улицу пошла, – похоже Москва меня совсем расслабила, потому что я совсем забыла, какая Ира настырная. Моя ладышка мгновенно оказалась в стальном захвате и мое трепыхающееся тело ударилось о ковер рядом с кроватью. Спасибо, что не сразу на паркет. Значит, обойдемся без сотрясения.
– Ира, – заныла я разлепляя глаза одновременно потирая ушибленный бок, – так же и покалечить можно.
– Встала, блядь. И пошла в душ, у тебя десять минут. Потом на улицу, – не проявила сестра ни грамма жалости.
– Меня предали, Ир, – я уткнулась щекой в ковер и сжалась в комочек, – могу я пострадать?
– На жалость давишь? Ты еще попроси тебя тут бросить и дать тихо помереть от старости и ненужности. Может тебе сюда еще сорок кошек закинуть, а?
– Ир, – я села за задницу и прочесала пальцами растрепанные волосы, – а ты точно моя родная сестра, – выразила я сомнение, – ведешь себя сейчас как приемная и злая ведьма.
– В душ пошла, – выкрикнула Ира мне в самое ухо, – а я пока ужин подогрею. Вообще со своей депрессией охренела. Посуда грязная, полы грязные, всю еду в холодильнике сожрала.
– Ну так я же…
– Поешь, продукты купишь, посуду помоешь и так уж и быть, страдай дальше, – смягчилась Ира и тепло улыбнулась, – разрешаю.
– Я типо золушка? А крупы тебе перебрать не надо? – насупилась я.
– Да, я там гречку варить собралась, перебери, – Ира бросила в меня полотенце, – как все сделаешь, пожалею.
– И за тебя только Паша любит? – возмуталась я и поднялась на ноги.
– Мы уже выяснили, – она хохотнула, – он меня боится и просто не может уйти.
– Точно, – потащилась я в сторону ванной, – Паш, как дела? – крикнула я в кухню.
– Отлично, все думаю когда мы наконец встретимся вживую, а то ты уже тут две недели и все что я слышу, так это твой вой по ночам и вижу горы посуды после работы, – донесся спокойный ответ оттуда.
– Да пошли вы оба, шутники, – процедила себе под нос и полезла в душ.
Две недели действительно прошли в каком-то коматозе. Было стабильно плохо, хотелось рыдать и переодически рвалась в Москву. Пару раз даже доезжала до границы. Потом разворачивалась, опять ехала домой и опять рыдала. Накрывало так, что после длительных истерик даже глаза переставали видеть. Ира сидела со мной ночами, кормила, поила вином и произносила вдохновляющие речи.
На той неделе мне было озвучено, но мой лимит почти исчерпан и на страдания мне отведена еще неделя. Я кивнула и вот сегодня и вторая неделя закончилась.
– Ты как? – Паша поднял свою рыжую бровь и уныло осмотрел мою прилично похудевшую за это время тушку.
– Лучше всех, – кисло улыбнулась я и села за стол, – рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой.
– Черт, как я по тебе скучал, – заржал Паша, – дважды брошенка.