При упоминании о шлеме я вспоминаю Аарона.
– А что с Бэйкером, парнем, который был со мной?
– На удивление, с ним все хорошо. Незначительные ушибы, как и у вас.
Я облегченно вздыхаю. Я не смогла бы пережить, если бы с ним что-то случилось по моей вине.
– Я смогу его навестить?
– Конечно, он в соседней палате, – указывает медбрат на стену позади себя. – Но для начала мне нужно вас осмотреть.
Измерив какие-то показатели и взяв образец крови, медбрат прощается и закрывает за собой дверь. А я, собрав всю силу воли в кулак, осторожно встаю с койки и выхожу из своей палаты.
Маленькими шагами я направляюсь к палате Бэйкера. Где-то глубоко внутри я надеюсь, что он сейчас не один и встреча с извинениями перенесется. Но как только я подхожу к его двери, она открывается. Из палаты выходит Ноа.
– Привет, ты проснулась?! – улыбается он. – Врачи очень переживали за твое состояние, но, видимо, зря.
– Привет, все не так плохо, как казалось. Аарон один? – неуверенно спрашиваю я.
Ноа кивает.
– Но он сейчас не в настроении.
Мне показалось или в его взгляде проскользнула тревога?
– С ним что-то не так? Мне врач сказал, что…
– Нет, все хорошо, – прерывает меня Ноа. – Там другие проблемы. В любом случае, не забивай этим голову.
Я молчу, не зная, что сказать. Пауза затягивается.
– В любом случае стоит попытать удачу, – подмигивает мне Ноа, пытаясь смягчить ситуацию. – Может, злой Рон сейчас включен только для меня.
– Может быть, давай узнаем, – я благодарно улыбаюсь Ноа и вхожу в палату Аарона.
Его палата ничем не отличается от моей. Все стоит на тех же местах. Со свойственной мне в последнее время неуверенностью я медленно подхожу к его койке и сажусь напротив. Бэйкер лежит на правом боку, повернувшись спиной к двери.
– Привет, – спокойно произношу я.
Видимо, не ожидая услышать мой голос, он резко оборачивается в мою сторону.
– Эмма?
Я впадаю в ступор. Он впервые назвал меня по имени!
– Но что ты тут…
Он не договаривает и замолкает. Он смотрит на меня с тревогой и удивлением, будто не верит своим глазам.
Ноа тоже был ошарашен, когда увидел меня. Что такого о моем состоянии сказали им врачи?
– Что-то не так? – на всякий случай уточняю я.
– Нет… просто… врачи говорили… – мнется Аарон. Он будто не может подобрать слова. Но для чего? – Впрочем, уже не важно. Как ты себя чувствуешь?
Его быстрая смена настроения и темы мне не понятна, но я решаю списать это на посттравматический синдром.
– Все хорошо. Немного болит голова и кисть, но это пустяки, – скованно улыбаюсь я. – Ты как?
– Все в порядке. Мне удалось вовремя спрыгнуть и удачно приземлиться.
Аарон спрыгнул с мотоцикла? Почему он не сказал сделать то же самое мне? Но я не озвучиваю этот вопрос.
– Я рада, – я делаю небольшую паузу. – Прости меня за то, что случилось. Это все моя вина.
Он пытается меня прервать, но я не даю ему этого сделать.
– Я никогда раньше не сталкивалась с воблингом и не знаю, как вести себя в такой ситуации. Я могла нас убить, – тихо говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Если бы с тобой что-то случилось, я никогда бы не простила себе этого. Я не…
Аарон накрывает мою руку своей, и я замолкаю. Я даже не заметила, как он встал с кровати и оказался рядом.
– Выкинь эту глупость из головы! Ты в этом не виновата.
Взглянув в его карие глаза, я чуть не утопаю в них. Никогда раньше не замечала, какие они у него выразительные, бездонные и манящие. Я быстро отвожу взгляд, боясь, что хоккеист поймает меня на том, как я рассматриваю его.
– У меня были проблемы с мотоциклом, но я не успел исправить их до гонки. Так что это я должен извиняться за произошедшее, – он опускает голову. – Прости, что подверг твою жизнь опасности.
Аарон поднимается и отходит в противоположную от меня сторону, к окну. Ноа говорил, что он зол, но я вижу совсем другое. Он расстроен и встревожен. И, как сказал второй Бэйкер, не стоит забивать этим голову. Это не мое дело. Аарон жив и здоров, а это единственное, что меня волнует и из-за чего я сейчас здесь. Поэтому, поднявшись с кресла, я направляюсь к выходу из палаты.
– Если станет скучно, я за стенкой. Заходи.
Я вижу, как он кивает. И, поняв, что больше он ничего не скажет, выхожу и закрываю за собой дверь.
Все последующие дни, которые я провела в больнице, он ни разу ко мне не зашел. Однажды я решила заглянуть к нему и узнать, как он. Но в пустой палате не осталось ни единого следа его присутствия. В тот день, когда он просил у меня прощения и говорил, чтобы я не винила себя в случившемся, я на минуту поверила ему. Но хорошо, что всего лишь на минуту. Таким, как Бэйкер, доверять нельзя.