– Так что вы решили с сотрудничеством? – наконец спросил он у изумлённого юноши, поднимая голову и глядя на него с улыбкой. – Мне довольно скоро придётся улететь в Россию по делам, так что меня не будет в Англии недели две точно.
– В Россию! – воскликнул Джордж. – Вы наверняка много путешествуете со своей работой!
– Не так уж и много, но порой приходится, – пожал плечами мужчина.
– Знаете, все думают, что в душном офисе, полном людей и ежедневного лицемерия, я занят только ценными бумагами и обзваниваем новых возможных коллег, но на самом деле я мечтаю, в каком бы укромном уголке земли оказаться прямо сейчас.
– Так что же вам мешает туда съездить? – режиссёр придвинулся ближе к нему, складывая пред собою руки вместе. – Вам, как и всем остальным, не позволяют учёба, подработка и прочие необязательные дела?
Джордж снова замолчал. С такими людьми, как мистер Тёрнер, ему ещё не приходись встречаться доселе – он буквально ставил его в ступор каждым своим словом!
– Знаете, вы, кажется, сегодня не в настроении решать дела финансовые, как, впрочем, и я, – улыбнулся режиссёр. – Давайте отложим нашу встречу на другой раз, и оба подумаем обо всём здесь сегодня сказанном.
– Да, сэр, конечно, сэр, – Джордж резко поднялся, не желая отставать от возможного сотрудника компании, и они пожали друг другу руки.
– Зовите меня просто Райан, – улыбнулся мужчина, провожая юношу после и закрывая за ним дверь.
Ему не приходилось больше встречаться с мистером Тёрнером в то лето, но Джордж уже с нетерпением ожидал их новой встречи. Правда, как только начался второй курс, ему пришлось позабыть и о семейном бизнесе, и об этой необыкновенной встрече. Но прошлые его терзания сменились теперь отрадою и потихоньку совершенно забылись. Если бы он увидел тогда себя на втором году обучения в университете Ливерпуля наперёд, будучи ещё первокурсником, то вряд ли смог теперь признать в этом человеке себя. То, что был он теперь одинок, чертовски сильно привлекало к нему девушек; а то, что имел своё собственное дело – хотя и в Бирмингеме, ставило его выше других его сокурсников.
Он не так часто общался с отцом, но Кэмпбелл старший был ныне куда радушнее к сыну, зная, что теперь–то тот наверняка пойдёт по его стопам. Да и сам Джордж, переходя на третий курс, решил больше не бежать от бизнеса. Он получил водительские права, что позволяло ездить на встречи самостоятельно. Свою новую машину, подаренную ему отцом, он полюбил, пожалуй, в тот самый момент, когда только впервые сел за руль в ней. Перемещаться между городами так было куда комфортнее, а все его знакомые девушки стали ему ещё чаще улыбаться. И Джордж, осознавая, сколь каждой из них приятна мысль стать девушкой – о женитьбе он не думал вовсе – сына бизнесмена, не сходился близко ни с одною. Так обыкновенно тщеславие и излишнее внимание со стороны прекрасного пола преображает даже самого робкого и неуверенного в любовных силах своих мужчину: он мог приглашать девушек на свидание, заранее зная, что будет неотразимым и сможет подобрать очаровывающие слова. Предугадывал он, помимо всего прочего, чего сможет добиться от каждой из них – а обыкновенно случалось так, что, лелея несбыточные надежды, они отдавали ему всё, что только могли. После не одного такого случая за ним укрепилось бы не самое лучшее представление, не стань он уже таким любимцем каждого преподавателя университета, не будь его ректор хорошим знакомым отца и, к тому же – не общайся он ни с кем из лучших старшекурсников. Всё это давало повод прощать ему таковое поведение, а девушкам – ещё с большим интересом добиваться хотя бы малой толики внимания такого недосягаемого Джорджа Кэмпбелла, чьё сердце не может, кажется, тронуть ни одна университетская красавица. Именно в таковое время, когда он, учился на третьем курсе и пребывал, если позволено нам будет так выразиться, на пике славы, и повстречалась ему Адель.
[1] Cutting Crew – I Just Died In Your Arms Tonight
XXVII.
2007 год
Райан прекрасно помнил время, когда ему было 17. Он только–только заканчивал второй курс, лишь временами общаясь с Мэтью, и только начиная писать сценарии. Он не мог не вспоминать сиё время с ностальгией, и, хотя оно прошло не так давно, но уже вызывало ту самую улыбку, которая подчас возникает у нас, когда мы улетаем грёзами во что–то такое нам родное, но теперь уже совершенно далёкое. Тогда он не думал ещё, сколь сильно изменят его грядущие годы; не представлял, что сможет найти поддержку в лице своего преподавателя (он и прежде никак забыть не мог того невероятного воодушевления, что всегда было у мистера Фостера на предмет письма; и далеко не раз бывало, когда он жаловался мистеру Фостеру на недостаток вдохновения, а тот разводил руками и указывал в дальний уголок своего кабинета: «Хочешь писать – просто сядь и пиши. Вон пишущая машинка»). В то время он и помыслить не мог, что отыщет друга – в лице того, с кем не хотел и общаться; но в тех же, кем он так восхищался – каковой странной штукой оказалась жизнь, повернувшись именно так! – он разочаровался столь сильно, как только мог разочаровываться в людях.