Однако в последнее время он почти не приезжал. Вначале Адель грустила и частенько подбегала к окну, рассматривая знакомый сад и двор сквозь прикрытые шторы. Она делала это для того, чтобы, если в любой момент появится машина дяди Райана и его отца, отвернуться от окна и сделать вид, что и совсем ей не было скучно, а что, напротив, ей безразлично его внезапное появление. Но вот уже несколько месяцев он не появлялся в их краях, и Адель в одиночестве бродила по саду, а утром – по кладбищу.
Адель появилась на свет весной и каждую весну расцветала всё больше и больше. Это было бледное, крошечное создание, напоминавшее цветок, выросший без лучей солнца. У неё были розовые щёки с ямочками, которые особенно хорошели, когда она начинала весело смеяться, забавляясь какой–то шутке своих родителей, и длинные золотистые волосы. Никогда ещё, сколько помнила себя она, не стригли их ей: мать, причёсывая её мягким гребнем, говаривала, что они напоминают жидкое золото, а отец качал головою и добавлял, что, обрежь они их, состояния хватило бы на поколения вперёд. Этот малознакомый ей мужчина, практически мутный образ со столь же светлыми, как у неё самой, волосами, казался ей таким строгим! От него веяло холодом и той зимой, каковую ожидала она с особенным содроганием, боясь, что зелёный их сад вновь запорошит белым мокрым снегом. Слова его вызывали у неё слёзы. Действия ласки и якобы отцовской привязанности – страх и ужас. Вызов её в его кабинет казался Адель самым суровым наказанием, хотя Крис Батлер только лишь желал повидать свою дочь.
Несмотря на свои четыре года, Адель ходила ещё немного неуверенно, ступая как бы шаткой походкой, а потому чаще всего её наблюдали в движении и беге, будто былинку. Маленькие руки её были тонки и прозрачны. Голова покачивалась на тонкой шейке, точно цветок полевого колокольчика при ветре, а глаза – возможно, в силу того, что почти ни с кем Адель общаться не приходилось, смотрели как–то не по–детски грустно. Она часто пребывала в задумчивости и почти не разговаривала, так что родители некоторое время боялись за её развитие. Но на самом деле, Адель держала все свои мысли, желания, страхи и слова в себе, потому что единственный, кому она могла высказать всё, что её тревожило, был дядя Райан. И потому лето, которое она помнила более остро и более ярко, стало первым грустным летом в её жизни.
В это время запели птицы, и Адель бегом бросилась в дом. Ещё вчера она не успела вернуться к рассвету, а потому была найдена няней возле самого дома. Сегодня ей хотелось избежать наказания. Прикрыв за собой калитку, Адель спешно сняла сандалии, прыгнула в мягкую тёплую постель и прикрыла глаза, чтобы послушать птиц за окном. Дверь приоткрылась, и Адель зажмурилась ещё сильнее, но влажный подол платья и на сей раз выдал её. Только подойдя к кровати её, няня принялась безостановочно бормотать, охать и качать головою – действия отнюдь не грубые, но оттого не менее страшные для маленькой Адель.
– Непристойно приличным барышням бегать в ночном платье по улицам, тем более, по буяве! Скоро совсем мальчишкой заделаешься! – ворчала она, грея в своих ладонях холодную пятку её ноги. Только успев дослушать все высказывания её, Адель сейчас же привстала с кровати, принимаясь слёзно молить её об прощении.
– Няня, милая, ну пожалуйста! – просила она. – Пожалейте меня сегодня. Такого больше не повторится!
И не успела няня ничего ответить, раздался крик отца «Адель!», и девочка быстро побежала вниз по лестнице.
Зная, что отец никому не разрешает входить в его кабинет, Адель пошла искать его в гостиной. Руки её немели каждый раз, как окликал он её – оставаться с ним один на один ей ещё не приходилось никогда. Вот и теперь ощутила она, как их будто сковывает изнутри множество мельчайших неприятных иголок. Однако в гостиной мужчина был не один. Здесь уже собрались утренние посетители. Адель поклонилась сразу всем и подошла к отцу.
В последнее время он заводил разговор только об обучении, об учителях, которые могли бы приходить домой и обучать Адель. Внимание девочки привлекло происходящее за окном. На солнечной поляне резвились мальчишки. Они дрались на воображаемых мечах – один держал в руке палку, второй – подобие щита. Закончив скучный разговор с отцом и не придавая ему особого значения, Адель выбежала на улицу и стала наблюдать за игрой мальчиков со стороны. Однако ни один, ни другой, явно, при том при всём, ощутив присутствие постороннего, не смели не только завершить свою игру, но даже и обернуться к маленькой гостье. У Адель не было ровным счётом никакого опыта общения с дворовыми мальчиками как, впрочем, и любыми юношами, за исключением взрослого дяди Райана, а оттого она лишь безмолвно наблюдала за игрой их со стороны, не чувствуя ни обиды, ни гордости за абсолютное безразличие с их стороны к ней. Вконец, один из мальчиков не выдержал и обратил к ней внимание: