Айа Субботина
Ты мой закат, ты мой рассвет
Глава первая: Йен
Г(с) «Грустные люди». Ночные снайперы
В Москве настоящий аномально холодный ноябрь. Уже неделю лежит снег
Я оставляю машину на единственном свободном месте на парковке и, накинув капюшон шубы, выхожу прямо в метель.
Ветер бросает снег в лицо, жмурюсь, прикрываю глаза. И так почти слепая мышь без очков, а с таким сопровождением, дай бог. вообще не заблудиться.
Иду, кажется, почти наощупь.
Квартал вниз, до кафе.
Передо мной распахивает дверь какой-то очень высокий мужчина, задерживается, вежливо предлагая войти внутрь. Бормочу слова благодарности, проскальзываю в приятное тепло и, как маленькая лохматая собачка, отряхиваю снег с волос. Каким-то образом за пять минут надуло даже под капюшон.
Достаю из сумочки футляр. Теперь у меня все, как положено: изящные модные полукруглые очки в темно-синей оправе из какого-то дорого софт-пластика. Очки как у юного волшебника с молнией на лбу остались дома. Держу их в ящике прикроватной тумбы. Просто так. Достаю посмотреть и потрогать, когда снова кажется, что я все делаю не так, и что в прошлой жизни все было не настолько плохо, чтобы делать крутой вираж.
— Воскресенская? - Денис встает из-за стола, привлекая мое внимание и тут же идет навстречу.
Денис - мой бывший однокурсник.
Сейчас работает в рекламе. Столкнулись с ним недели три назад, когда я, приехав в Москву практически в чем была, ходила по Красной площади с фотоаппаратом и пыталась заполнить пустоту новыми впечатлениями.
Это не помогало раньше. Никогда не помогало. Не помогло и тогда.
Но я продолжала пытаться вести «нормальный образ жизни», быть как все, быть «здоровой». Подальше от того мира, в котором все напоминало о прошлом.
Это не сработало.
Я особо и не надеялась.
Но если бы не Денис, наверное, просто спряталась бы в квартире с зашторенными окнами и пыталась делать вид, что все еще могу писать книги, и хотя бы где-то у меня нет никаких проблем.
— Отлично выглядишь, Воскресенская, - хвалит он, как всегда с широкой открытой улыбкой. Всегда называл меня по фамилии. Говорил, что не собирается участвовать в безумии моих родителей, которые «непонятно что курили», когда назвали меня именем книжной колдуньи.
Я улыбаюсь в ответ
Мысленно бью себя по рукам, потому что снова лгу, ведь улыбаться мне совсем не хочется. Нет, я не настолько уныла, чтобы плакать месяц изо дня в день. И даже почти социально активна, если так можно сказать о городе, куда я сбежала ото всех, и где у меня нет и десятка знакомых.
Даже не помню, как провела всю ночь за рулем.
Просто села, завела мотор - и поехала.
Родителям позвонила только утром, чтобы сказать спасибо за квартиру, которую отец купил на мой первый юбилей. Она мне, в конечном итоге, пригодилась.
— Ты снова за рулем? - Денис морщит нос. - Слушай. Воскресенская, капля алкоголя - не капля никотина. Да и ты не лошадь. Не бойся.
— Предпочитаю не проверять, - поддерживаю разговор. - И спасибо за «не лошадь».
Я обещала больше не притворяться и не быть удобной. А оказалось, что пропитана фальшью насквозь, сижу на игле собственного обмана настолько сильно, что слезть сразу и не подохнуть от ломки просто не получится.
Поэтому, как маленькая, учусь заново ходить.
Для начала - не корчить из себя удобную девочку.
Хорошо, что Денис... Он очень простой, открытый и дружелюбный. Слишком дружелюбный и немного зацикленный на себе, поэтому все мои «ошибки» почти не замечает А когда замечает - просто смеется и говорит, что я еще в универе была «Алисой Селезневой», так что все в порядке.
Он не пытается за мной приударить.
Мы просто иногда встречаемся, гуляем, ходим в кино и разговариваем в формате «я молчу и слушаю обо всех его планах на покорение Олимпа мира большой рекламы».
Если бы не эти прогулки, я бы не вышла из дома. Так бы и сидела в тишине и пустоте, делая вид, что не совершила ошибку.
v
Это было последнее, что мы сказали друг другу двадцать семь дней назад.
И больше - ни слова, ни точки, ни звука
Заморозили «нас» молчанием. Я знаю, почему молчу я, но не знаю, почему молчит он.
Я сказала то, что должна была сказать. Дала мужчине, которого люблю, право выбора: жить ему с обманщицей или вернуть свободу.
Он выбрал.
Или я снова выбрала за нас?
Отчаянно пытаюсь собрать себя по кусочкам и который день даю обещание выбросить хотя бы половину своих обычных «волшебных таблеточек от боли». Держусь уже целую неделю, выпивая только то, без чего меня просто порвет в клочья.
— Может, завтра в кино? - Денис выкладывает билеты на стол. - Мне знакомая подогнала. Места прямо в самом центре и премьера-то какая! Пропустить нельзя.
Я поворачиваю билеты «лицом» к себе, вчитываюсь в печатные буквы.
«Звёздные войны: Скайуокер. Восход».
Звездные. Войны.
Одергиваю пальцы, как от огня.
— Я... знаешь... Не фанатка Звездных войн.
В отместку за вранье случайно прикусываю язык, вскрикиваю и пытаюсь сгладить отказ улыбкой. Денис пожимает плечами, говорит что-то... но...
Я слышу знакомый голос.
Это невозможно, но я его слышу. Впереди и немного слева. Где входная дверь.
Голова моментально начинает кружиться, потому что в полутемном просторном зале становится слишком тесно. Воздух наполняется горечью дымного аромата трав «Афганца».
Там мой Антон. В какой-то модной куртке, как обычно - немного «расхлябано» одет, немного взъерошен, в потертых джинсах и ботинках.
С девушкой, которую, вежливо придерживая за талию, проводит до столика. Или не вежливо? Может быть, интимно?
— Эй, Воскресенская, я же не самоубьюсь от отказа, - с трудом разбираю голос Дениса. - Не надо делать настолько расстроенное лицо. Хы!
Антон помогает спутнице снять пальто. Помогает сесть и сам усаживается напротив.
Лицом ко мне.
Между нами два, может быть, три метра расстояния.
И я не успеваю спрятаться за планшеткой меню, потому что муж как-то очень прицельно поднимает взгляд в мою сторону.
Это какая-то несмешная черная комедия в духе Тарантино, где все странные и лишние, на первый взгляд, сюжетные линии, вдруг сходятся в одной точке. Только в фильмах это становится отправной точкой для понимания сюжета. А в нашем случае... я даже не понимаю, чего.
Впервые за двадцать семь дней мы встречаемся там, где не могли бы встретиться никогда.
Я - с другим мужчиной.
Он - с другой женщиной.
Мы не виделись двадцать семь дней.
Он согласился развестись - и я, как страус, спрятала голову в песок. Потому что после того сообщения следующее должно было быть с датой: когда и в котором часу мы пойдем писать заявления «в обратную сторону».
И каждый раз, когда у меня звонил телефон или приходило новое сообщение, у меня случалась маленькая смерть. Боялась, что это Антон своим спокойным уверенным голосом, как умеет только он, скажет: «Малыш, ну мы разводимся или как?» Или напишет что-то в таком же духе.
А сейчас мне страшно вдвойне.
Не могу выдержать прямой взгляд глаза в глаза. Хочется превратиться в сквозняк и сбежать в ближайшую щель. Как будто вот он - рядом, такой... живой, еще красивее, чем намертво впечатан в мою память, со своими все время немного прищуренными глазами и приподнятыми уголками губ даже когда совсем не улыбается. Хочется бросить все, наплевать на те слова - вымученно правильные, как оценка в дневнике отличницы - подойти к нему и что есть силы проорать в лицо, как я невыносимо соскучилась.
«Только тебе это больше не нужно, да?»