— Тогда, что тебе мешает верить в то, что я не притворяюсь, когда говорю о своих чувствах? Ведь скоро я смогу чувствовать на самом деле, скоро я смогу обнимать и целовать тебя, Пит, — не унимался Старк, а Питер начал чувствовать, что теряет контроль.
— Потому что это тяжело! Ты говоришь и делаешь всё так, словно настоящий, и это… Это так мучительно, что ненастоящий ты вызывает во мне все те же чувства и желания, что и ты настоящий, но при этом у меня нет возможности даже просто коснуться тебя, — на эмоциях признался Паркер и отвернулся, чтобы не видеть столь богатое поддельными эмоциями лицо любимого человека.
— Так вот в чем дело? — вдруг раздался шепот Старка, совсем рядом с Питером, сзади, возле самого уха. — Я возбуждаю тебя, но ты не можешь дать себе волю и…
— Господи, Тони, помолчи, — прошептал в ответ Паркер, закрыв глаза, потому что этот приглушенный с хрипотцой голос сводил его с ума, заставлял толпу мурашек бежать по телу, устремляясь прямо к паху. Парень чувствовал себя извращенцем.
— Это нормально, малыш, ты по-прежнему возбужденный подросток, который помнит все жаркие ночи наедине со мной, и не только ночи, — не унимался Старк, а мальчишка попытался взять себя в руки и кинулся к своему рюкзаку, но…
Железный Человек был активирован, голограмма взяла над ним контроль, глаза на маске подсветились ярко-голубым светом, а сильные руки брони сомкнулись на запястьях Питера. Парнишка опешил и стал быстро отступать, оказавшись прижатым к стене Марком.
— Ты что творишь? Совсем взбесился? — зашипел Паркер, пытаясь вырвать руки из железной хватки, но Железный Человек сам отпустил одну его руку, чтобы накрыть своей рукой пах парня.
— О, как бы я хотел почувствовать то, как твой член пульсирует в моей ладони, — прошипел Тони, чуть надавливая на внезапную эрекцию Питера.
— О-о-о, — тихо заскулил тот в ответ, инстинктивно подаваясь на ласкающую металлическую руку и потираясь об нее вздыбленной ширинкой. — Перестань, прошу, Тони…
— А я не хочу останавливаться, — распахнулась бронированная маска, а за ней было голографическое лицо Старка. Он подхватил парня за ягодицы и усадил себе на бедра, став плавно толкаться гладкой паховой поверхностью брони навстречу бедрам Питера. — Вот так, малыш, ты ведь тоже хочешь этого…
И Паркер отпустил себя, цепляясь пальцами за костюм Железного Человека и отчаянно толкаясь в него бедрами. Хотелось большего, хотелось настоящего Тони, но и то, что он делал сейчас с его костюмом, тоже возбуждало по-своему.
— Питер, знал бы ты, сколько раз я хотел трахнуть тебя прямо в наших костюмах, но мне было стыдно… А теперь я не испытываю никакого стыда и понимаю, что могу делать с тобой все, что захочу, — прошептал Старк, опустив парня на пол, сдернув с него штаны вместе с трусами и развернув к себе спиной.
— Боже мой, — всхлипнул Паркер, упираясь ладонями в стену и чувствуя гладкую и чуть прохладную руку Железного Человека на своем стволе.
— Наночастицы очень чувствительны и идеально повторяют размеры и контуры моей руки, когда я этого захочу, детка, — Тони сконцентрировался на том, чтобы быть максимально аккуратным в своих действиях.
— Пожалуйста, сожми чуть сильнее, — заскулил Питер и получил то, что хотел, рука на его члене сжалась так, как нужно, и он стал отчаянно в нее толкаться. Он едва вздрогнул, когда почувствовал, что два гладких металлических пальца стали поглаживать его сжатый вход. — Нет!!!
— Не бойся, это местечко прибережем для меня настоящего, Пит, я только поглажу, как тогда, под водопадом в Рио-де-Жанейро, — ласково прошептал Старк и исполнил обещание, он лишь дрочил Питеру и ласкал его анус. А на парня обрушились воспоминания первой интимной близости с Тони, и он просто потонул в океане удовольствия.
Кончил Питер тогда, когда случайно повернул голову вбок и увидел в отражении зеркала, как Железный Человек трахал его. Миллиарды звезд рассыпались перед его закрытыми глазами, а с губ сорвался громкий и протяжный стон.
— То-о-они, — парень кончал в железный кулак, а потом обмяк и обязательно бы упал, если бы Старк его не поймал и не отнес в душ. Питер слабо соображал еще целых десять минут, пока мужчина помыл его и обтер при помощи железной брони. А когда пришел в себя, то стал быстро собираться, смущенно отводя взгляд от самодовольной голограммы Тони.
— Ты снова краснеешь, — с улыбкой сказал Старк.
— Помолчи, — без раздражения, а с искренней улыбкой ответил Питер, потому что, кажется, теперь искусственный разум не раздражал его так сильно…
— Что же, Питер, твоя кровь полностью восстановилась! Удивительно, хотя скоро я перестану с тобой чему-либо удивляться, — сказал Беннер, когда провел анализ крови. — И ее качество просто прекрасное! И ты, я как погляжу, сегодня в отличном настроении, — он ничего не подозревал, а Тони и Питер быстро переглянулись. — В твоей крови столько адреналина, серотонина, окситоцина, дофамина, словно ты… — и тут до Беннера дошло, откуда в Питере столько гормонов счастья и удовольствия одновременно, он посмотрел на Питера и на голограмму Тони, пытаясь не представлять, как они ЭТО провернули. — В общем, давайте, поскорее начнем процедуру, — засуетился доктор Халк, а Паркер залился краской, понимая, что его секс с голограммой только что спалили.
— Я помню, что очень любил тебя, — шепнул вдруг Старк, чтобы отвлечь мальчика от смущения.
— Не надо…
— Прости, — вздохнул Тони.
— Не надо больше говорить в прошедшем времени, говори, как есть, — улыбнулся Паркер, понимая, что даже бесчувственный Старк это по-прежнему его Старк.
— Я люблю тебя! — просиял улыбкой мужчина.
— И я тоже тебя люблю, — искренне ответил Питер, смотря на голограмму и сжимая в своей руке руку лежащего рядом тела Тони.
С момента начала процедур прошло уже две недели, и кровь Питера активно помогала Старку восстанавливаться. Кожные покровы полностью зажили и Тони снова был прекрасен, более того, он даже стал выглядеть чуточку моложе и был похож на живого. Кожа приобрела здоровый оттенок, и теперь Старк выглядел так, будто просто спал, но внутренние органы пока что продолжали восстанавливаться.
Тем временем Паркер полностью нашел общий язык с искусственным разумом Тони и проводил с ним все свое свободное время, отчего был таким счастливым и вызывал подозрения Мэй все больше.
Питер и Тони лежали на кровати и смотрели друг на друга, бесконечно улыбаясь, любуясь и разговаривая. Парень понял, что за неимением стыда и смущения Старк был сейчас полностью откровенен с ним, и Питер нагло этим пользовался.
— Скажи, а что больше всего тебя во мне возбуждает? — спросил Паркер и захихикал, утыкаясь лицом в подушку, потому что он, в отличие от голограммы, до сих пор смущался.
— Не подумай, что я извращенец, но это твои лодыжки, — улыбнулся Старк.
— Что? Ты футфетишист? — рассмеялся Питер, потому что такого ответа не ожидал совсем.
— Нет! Просто у тебя изящная и тонкая щиколотка, милая выпирающая косточка, аккуратная ступня и абсолютно очаровательные коротенькие пальчики, — тоже поддержал смех Тони, а Питер покосился на свои ступни, разглядывая их и не замечая ничего такого.
— По-моему ноги, как ноги, — фыркнул Паркер, а Старк неожиданно сел и приблизил лицо к ноге мальчика.
— Нет, они абсолютно прекрасны. Я никогда не посмел бы смутить тебя таким, но я всегда хотел начать нашу прелюдию с ласки твоих ног. Я бы выцеловывал каждый твой пальчик, провел бы кончиком носа выше, продвигаясь к щиколотке, осторожно прикусил бы косточку, — все эти слова Тони сопровождал действиями, пусть и не осязаемыми, но Паркер все красочно себе представил, чувствуя легкое возбуждение и медленно накрывая рукой свой пах через тонкую ткань домашних штанов. Ему буквально заложило уши от того, как он сильно пытался себе это представить…
— Какого хрена?! — вдруг воскликнула Мэй, когда вылезла из шкафа и застала голограмму Тони Старка, более того, голограмму, глядя на которую ее племянник собирался заняться самоудовлетворением.