Девочка оглянулась и посмотрела на меня, но как будто глядела куда сквозь. Ее лицо рассмотреть так и не получилось. Она покачала головой и зашевелила губами. Я смогла понять слово «Мама». Потом девочка резко возвела руки, и жужжание стало просто невыносимо громким.
Дым стал густым и черным, скрыв от меня девочку. Я сделала шаг вперед, пытаясь защитить ее. Но хватала руками только пустоту. Дым снова стал тяжелым и густым. Жужжание невыносимо давило на слух. Сознание становилось расплывчатым.
Но прежде чем утонуть в темноте горького тумана, я очень отчетливо услышала детский голосок:
- Имя мое Смерть. Иногда зовут Война. Но все вокруг называют…
Последнее слово утонуло в тишине, а я осталась в полной темноте.
***
Я вздрогнула и резко проснулась. Тело было покрыто липким потом, а сердце стучало в груди, как сумасшедшее. Пальцы судорожно сжимали край одеяла, а ощущение падения в темноту еще не прошло.
Я огляделась, не понимая, где нахожусь. Незнакомая комната заставила напрячься, чтобы восстановить в голове цепочку событий. Перед глазами замелькали воспоминания последних двух дней.
Точно! Мы с Мори попали к росам!
После крепкого сна это казалось каким-то нереальным. Даже хотелось ущипнуть себя, чтобы осознать, что все это действительно правда.
Утро давным-давно наступило. На улице слышались голоса росов. Среди их разговоров пробивалось пение птиц и грохот копыт по брусчатке.
Ощущение сонливости быстро пропало, и я почувствовала себя бодрой и выспавшейся. За последние несколько дней мне не удавалось, как следует поспать.
Я встала и выглянула в окно. По дорожкам сновались росы. Кое-где в форме, похожей на одежду Сола, неторопливо расхаживали мужчины с мечами за поясом. Толпа почтительно расступалась перед ними. Некоторые приветливо махали руками.
Эта картина чем-то отдаленно напомнила мне город, который я однажды посетила вместе с профессором Гройтом. Небольшой портовый город был пропитан запахом соли и рыбы, а стражники разгуливали точно в таких же одеждах, как сейчас росы. Вокруг разносились зычные голоса торговцев, а птицы напевали тихие трели. Тогда я была маленькой, и воспоминания притупились со временем. И все же отчетливо помнится, что мы с ним шли к какому-то колдуну, который мог блокировать дар. У нас, конечно же, ничего не вышло.
Я глубоко вдохнула и мечтательно прикрыла глаза.
Сейчас я могла не притворяться и не сжимать кулаки, чтобы случайно не упустить контроль. Сейчас, когда никого рядом нет, и никто не пытается уличить меня во вранье, стало даже легче дышать.
Захотелось пройтись прогуляться по городу, но после вчерашнего решила пока не спешить. Вновь попасть под горячую руку Сола не было желания.
На первом этаже дома послышался смех Морковки. Та, видимо, уже встала и вовсю развлекала братьев-росов.
Я наскоро умылась. Пришлось смыть весь макияж, так как поправить его было нечем. После этого я еще раз подошла к окну, чтобы снова хоть на секунду ощутить мимолетную свободу от контроля.
Профессор считал, что решение разместить меня среди людей будет правильным. Он был уверен, что контроль среди соблазнов и опасностей вырабатывается гораздо лучше. Вот только он не помог, а обрек на вечные муки.
Я отошла от окна и вышла из комнаты.
В гостиной сидел только один из братьев, Шив. Он ел с Мори овощи и что-то ей рассказывал. Они еще не успели меня заметить, поэтому я услышала обрывок разговора, в котором тот повествовал девушке о своем подвиге на горе Хартуг. Он горделиво выпячивал грудь и смотрел на Мори из-под полуприкрытых век. Красные глазенки мужчины хитро поблескивали.
Морковка слушала его с открытым ртом. Это наивное создание и вправду верило, что он отбил нападение дикого всадника на бизоне. Шив красочно расписывал, как он еле стоящий на ногах, кинулся в последний бой. Рассказывал, как вырвал бизон из его рук меч – совершенно не представляла, как это должно было выглядеть – и тот остался без оружия.
Его рассказ закончился на этом моменте, так как Морковка заметила меня в дверях.