Я не могла поверить в то что делаю. Трясущимися руками а стягиваю шаровары, а вместе с ними и трусики. Быстро подтягиваю руки к груди и замираю. Я не знаю как реагировать на то, что происходит.
Любое мое действие может привести к разным последствиям.
Слышу его голос, что-то на арабском, горячий шепот. И через секунду на мою голую попку положили пальцы, сжали её изо всех сил и развели в сторону:
— Черт побери, ты сухая, грязная кровь. Я больше не хочу трахать пустыню. Открой свой рот.
Я зажала глаза и открыла рот, у меня не было выбора.
— Да вот так, соси, и я так и быть трахну тебя этими пальцами, тебе будет хорошо, как вчерашней ночью, когда ты умела разыграла передо мной спектакль, текла как водопад, но вот до конца не смогла держать лицо. Обведи мои пальцы своим поганым язычком, отлично, ты отличная ученица, у тебя есть потенциал, мне это нравится.
Я сосала его пальцы и не могла понять своих чувств, почему мне одновременно противно это действие и в тоже время оно меня затягивает. Я словно под гипнозом, голова кружилась и если бы Касим не стоял сзади меня я бы уже рухнула.
Он выдернул свои пальцы и не долго думая вогнал их в меня, я закричала от неожиданного и такого глубокого вторжения:
— Какая же ты узкая грязная кровь, даже для двух моих пальцев, но ничего, привыкнешь.
Это было не так как в пустыне. Там, когда он ласкал меня, я вся плыла, я не могла поверить что это именно его пальцы трогают меня, так нежно и чутко. Здесь, сейчас, со мной рядом, совсем другой мужчина, он очень зол и ненавидит меня.
Касим протолкнул пальцы ещё глубже в меня и я вскрикнула, и тут же почувствовала как его рука покрытая перчаткой накрыла мой рот:
— Ни звука!
Я чувствую как мои легкие горят от криков которые заглушала рука Касима, его пальцы были жестокими, они то резко проникали меня, то кружились вокруг клитора и щипали его. Это была настоящая пытка, я дрожала всем телом, не хотела поддаваться ему, не хотела показывать как мне хорошо, а мне было очень хорошо, я видимо действительно извращенка если то плачу и презираю его, то получаю удовольствие от таких действий в мою сторону.
— Ну вот, ты вся течешь красавица.
Ни говоря больше ни слова, Касим вытащил из меня пальцы и я услышала как он вдохнул их запах:
— Ты течешь запахом розы, открой ротик, попробуй себя…
— Нет, Касим! Пожалуйста…
— Не хочешь? Зря, очень сладко.
Такое унижение я никогда не забуду, он играл со мной, он презирал меня, а я все продолжала течь под ним и проклинала себя и свое дурацкое тело.
Через секунду я почувствовал вторжение, это были уже не пальцы Касима. Он заполнял меня своими безжалостными толчками, я вся дрожала и кричала сквозь перчатку, потому что сила толчков Касима сбивала меня с ног. Голова и уши гудели. Я чувствовала каждой своей клеточкой как он входит в меня, до конца, до боли и сам хрипит от этих движений.
— Ты слишком узкая, грязная кровь! Черт, какая ты узкая…
Я почувствовал его вес на себе. Его горячий хрип у моего уха. Дышит рвано, тяжело, толкается во мне и стонет. Болезненные, быстрые толчки.
— Могу сделать тебе приятно, грязная кровь, хочешь? Скажи что хочешь, скажи — Касим, я хочу кончить.
— Нет!
— Скажи это!
Комнату наполняют похотливые звуки, я не хочу их слышать, но ничего не могу поделать. Звуки мокрых, быстрых шлепков, настолько пошлых что я не могу поверить что это происходит со мной.
— Говори, черт побери!
И тут в моем сознании встает гордость. Нет! Я не животное, я не пойду на поводу у своего тела. Касим использует меня, он мстит мне и моему отцу, пошел он к черту! Я не игрушка!
— Нет! Я не хочу тебя!
Это был его тригер. Он сорвался и закричал, зарычал мне на ухо! Вцепился зубами в мое плечо и на адской скорости вторгался в меня.
Он кончил с криком и ещё одним укусом, только теперь в мою шею, как я и сказала, словно животное которое покрыло свою самку. Он оно и есть — дикое, невежественное животное! Будь ты проклят Касим!
ГЛАВА 10. КАСИМ
Вылетел из комнаты и захлопнул за собой дверь так, что стены зашатало. Вбежал в свою старую комнату и завыл в подушку схваченную с давно приготовленной для меня кровати словно собака.
Экстаз и эйфория которую я чувствовал ещё секунду назад испарились, а на их место встал мой старый друг, — отчаяние!
Вскочил и подбежал к стене где весело маленькое зеркальце, большие зеркала в этом доме табу!
Уставился в отражение и с отвращением отвернулся.
Там ненависть к себе, что не контролирую себя, что вот так просто эта девчонка может вывести меня из себя, что из-за неё делаю просто наиглупейшие поступки, что не могу выкинуть её из головы уже который месяц, что когда коснулся в первый раз её тело то погиб, просто сошел с ума и пути назад уже нет было. Нет возврата, только вперед, глубже в кроличью нору, и чем дальше тем больше я буду видеть в её глазах ненависть и отвращение.