— Я вот не понимаю, — произнесла подруга, как только мы отошли от кассы, — им самим норм каждый день это говно готовить?
— Ну не каждый, завтра, например, у нас будет печенка.
— Ага, говно с подливой.
На выходе из столовой мы столкнулись с Вадимом Черепшиным, высоким блондином с холодными голубыми глазами и по совместительству лучшим другом Яна. Это был второй человек в школе, от которого я старалась держаться подальше. Вадим был местным шутом, клоуном с, казалось бы, вечно хорошим настроением. Он был бомбой замедленного действия, везде искал выгоду, умел договориться и расположить к себе. Но я знала, его надо опасаться, он был не так прост. Еще один хищник, только хитрее и изворотливее.
— Привет, одуван.
Я удивленно вскидываю голову. Дело не в том, что он снова назвал меня этим дурацким прозвищем, а в том, что это первый раз за полтора года, как он обратился ко мне напрямую.
— Чего тебе? — тут же кидается на него Даша.
— Просто решил поздороваться. — отвечает он, так и не посмотрев в ее сторону и продолжив прожигать меня взглядом.
— Здравствуй, Вадим. — стараюсь сказать это как можно спокойнее. — Ты что-то хочешь?
— Я много чего хочу. — Не улыбка, оскал. — Но не сейчас, сейчас я просто хотел сказать, какой красавицей ты стала за лето.
Может, на кого другого эта откровенная лесть бы и подействовала, но уж точно не на меня. Этот парень ничего не делал просто так и не подходил просто так. Это я знала наверняка. Под его оценивающим взглядом вспыхнула и одернула юбку. После того случая в школьном туалете, где он тоже был участником инквизиции, устроенной для меня Яном, мы ни разу не разговаривали с ним. Но я все помню.
Словно в доказательство моей теории кожа покрывается знакомыми мурашками. Ян смотрит. И Вадим это знает, знает и улыбается, а значит, ведет лишь ему одному известную игру.
После уроков выхожу на школьный двор, готовая к очередной стычке с Яном. Но его во дворе нет. Странно, сегодня у него нет тренировки. Настроение тут же взлетает до небес, и я даже забываю про сегодняшнее столкновение с Черепшиным. Но после уроков я иду не домой, а в торговый центр вместе с Дашей и Лешей, чтобы помочь другу выбрать подарок его маме на день рождения.
— Смотри, у тебя мать душа утонченная, ей и подарок такой же нужен. — Рассуждает Даша. Мама Леши и правда была утонченной, играла на скрипке в большом оркестре, в свои сорок от силы выглядела на тридцать, всегда ходила в юбках и платьях, я даже зимой не видела ее в брючных костюмах. Кто-то бы определенно назвал ее чудачкой.
— Не, ну вы же знаете, что я в этом вообще ни бумбум — И друг разводит руками в разные стороны.
— Не боись, сейчас все найдём!
Когда Даша так говорит, действительно перестаешь бояться. Столько в ее словах в этот момент решительности и уверенности, что это передается и тебе. И мы действительно нашли. Убили на это несколько часов, но нашли. Теперь в заднем кармане Лешиных джинсов лежит маленький бархатный мешочек с тоненькой цепочкой и малахитовым камушком в виде цветка.
В знак благодарности Леша ведет нас на фудкорт и покупает по молочному коктейлю, мне — шоколадный, а Даше — ванильный.
— И чего ему от тебя надо? — спрашивает Даша, когда речь снова непонятным образом заходит о Яне. Даша никогда не скрывала своего возмущения, когда из окон школы видела его во дворе у парковки.
— Если бы я знала...
А я знала. Только вот совершенно не хотела ни с кем это обсуждать.
— А если влюбился? Говорят, вы раньше были довольно близки.
Коктейль едва не вышел наружу. После смерти Милы по школе действительно ходили перешептывания, никто не понимал, почему мы с Яном перестали общаться и почему потом он стал так относиться ко мне, ведь раньше мы частенько пересекались на переменах и всегда обедали за одним столом.
— Горячева, все в школе помнят, что он себе позволял по отношению к Эле. — отвечает Лёша.
Я тоже помню…
— Ну так это ничего не значит. — снова возражает подруга.
— Даш, поверь, ко мне у него только ненависть, в которой он неоднократно мне признавался.
Это была единственная истина. Он действительно меня ненавидел. Только вот я до сих пор не могла понять за что. Я знала, как ему было тяжело потерять ее. Но ведь и я потеряла свою самую близкую подругу. Мне тоже было херово, я тоже скучаю. Но я ничем не заслужила такого к себе отношения.
— А если его маме рассказать?
— Что? Ваш сын издевается над дочерью вашей лучшей подруги? — а именно ими они стали с моей мамой. — Ну нет уж. Не маленькие, сами разберёмся.