— Ты голодна? — спрашивает меня Датч.
Мне приходится прикладывать физические усилия, чтобы не закатить глаза. Моя задница все еще немного болит из-за того, что я не хотела вставать с постели этим утром. В этот момент я уже не знаю, веду ли я себя как ребенок, потому что я такая и есть, или делаю это, чтобы позлить своего мужа. Полагаю, это не имеет особого значения.
— Мы только что пообедали, — напоминаю ему я.
Мне действительно не следовало рассказывать ему о том, как моя ненастоящая мама относилась ко мне и еде. Легче думать о моих прошлых родителях, как о ненастоящих, особенно когда ни один из них не пытался поддерживать со мной контакт. Думаю, они знают, что у них нет возможности заполучить эти деньги, и, полагаю, ни одни из них не видит смысла больше разговаривать со мной. Это задевает, но в конце концов я понимаю, что к чему. Семья, которую мы собираемся создать вместе, будет лучше, чем все, на что я могла бы претендовать, если бы была с ними. Я бы не променяла свое будущее с Датчем ни за какие деньги в мире.
— Возможно, тебе понадобится перекус.
Боже, я люблю этого мужчину. Я хватаю его за рубашку и тяну, но он легко подходит, наклоняясь и позволяя мне поцеловать себя. Я вскрикиваю, когда он хватает меня за задницу и поднимает. Мои ноги болтаются в тридцати сантиметрах от пола, и где-то вдалеке, я слышу, как продавщица говорит, что вернется, когда оставляет нас одних.
— Хватит, здоровяк. Я буду выбирать платье, и ты его не увидишь. — Он прищуривается, предупреждая меня не давить на него. — Ты сказал, что я могу. — Я извиваюсь в его объятиях, пытаясь встать на ноги.
— Отлично, — ворчит он, опуская меня на ноги.
— Дай мне час. Можешь пойти перекусить или позвонить своим друзьям-киллерам, — поддразниваю я, и он протягивает руку и шлепает меня по заднице.
— Веди себя хорошо. — Он бросает на меня тяжелый взгляд, который, думаю, должен меня напугать. Я уверена, что он напугал бы любого другого, но от этого у меня твердеют соски и намокают трусики.
— Обещаю, Папочка. — Я хлопаю ресницами, глядя на него, и его взгляд меняется. Он вот-вот набросится на меня, и мне становится жарко.
— Мы готовы? — Продавщица возвращается с вешалкой для одежды. За ней другая женщина толкает тележку, на которой еще больше одежды. Все розовое и воздушное, как я и просила, когда звонила вчера.
Я выбираю платье, чтобы Датч мог пригласить меня на роскошный ужин, а затем на спектакль, который я так хотела посмотреть. Я хочу найти идеальное платье, которое сведет моего мужа с ума.
— Готовы, — отвечаю я, выталкивая Датча из комнаты.
— Ты испытываешь меня.
— Накажешь меня позже, — говорю я ему и подмигиваю.
Он бросает на меня последний неохотный взгляд, прежде чем уйти, и я стою мгновение, понимая, что мы разделяемся впервые за все время нашего знакомства с Датчем. Я поворачиваюсь к продавщице, чтобы начать, потому что уже скучаю по нему. Я всю свою жизнь чувствовала себя такой одинокой, и теперь, когда у меня есть Датч, я знаю, что никогда больше не буду чувствовать себя так.
Я улыбаюсь, примеряя платье за платьем. Когда вижу свое отражение в зеркале, у меня нет такого неприятного чувства, как тогда, когда я была со своей ненастоящей мамой. Я поняла, что была для нее домашним питомцем. Единственное, чего я так и не поняла, почему мой ненастоящий отец Томас всегда был так добр ко мне. Это до сих пор время от времени пилит меня.
— Я могу упаковать все для Вас. Хотите, чтобы все доставили в отель? — спрашивает Делла.
— Да, пожалуйста. Я собираюсь надеть вот это. — Отвечаю я, проводя пальцами по розовой шелковой ткани. Платье облегает вверху и завязывается на шее небольшим бантом сзади. Низ платья расширяется и доходит до середины бедра. Датчу понравится. Я наклоняюсь и надеваю туфли, но, когда встаю, мое сердце замирает.
— Айрис, — произносит Томас, и я застываю на месте.
— Что ты здесь делаешь? — шепчу я, когда он заходит в примерочную.
Я смотрю на своего ненастоящего отца в мятом костюме и с растрепанными волосами. Я никогда в жизни не видела его таким взъерошенным, и это нервирует.
— Милая, я не знаю, что Хелен пыталась натравить на тебя тех парней. Я бы никогда этого не допустил. — Его кулаки сжаты. — Ей повезло, что я не свернул ей гребаную шею.
— Как бы приятно это ни было слышать, какое это на самом деле имеет сейчас значение? — Какого черта? Почему это первое, что он мне говорит? И почему от его взгляда у меня по спине пробегает холодок?
— Я люблю тебя, Айрис. — Он делает еще один шаг ко мне, но я ему не верю. Они не знаю, что такое любовь. Я и сама не знала до недавнего времени.
— Деньги, — напоминаю ему я.
— Деньги были бонусом. Я понял это, когда ты начала взрослеть, и разработал новый план. Я был тем, что собирался зародить внутри тебя наследника. Хелен не может иметь детей, но ты можешь. — Он начинает придвигаться ближе. — Я бы с удовольствием сделал тебя беременной.
Я парализована. Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова, и я даже не знаю, почему я в шоке от этого. Он украл меня, почему он не мог быть способен на что-то подобное?
— Ты выглядишь очень мило в своем платье. — Он облизывает губы, и его пальцы подергиваются, словно он хочет прикоснуться ко мне. — Мне никогда не нравились вещи, в которые тебя одевала Хелен. — Он говорит это небрежно, будто не собирается умирать.
Датч разорвет его на мелкие кусочки.
— Тебе нужно уйти. Датч убьет тебя. — Я, наконец, обретаю дар речи. Я делаю шаг назад, не понимая, что здесь есть диван, и падаю на него навзничь. Томас возвышается надо мной. Я и забыла, какой он высокий. С этой позиции он пугает, и мне некуда деваться.
— Ты думаешь, он чем-то отличается от меня? Он воспользовался своим шансом, чтобы получить деньги. Он тоже использует тебя. — Он тянется к застежке своих брюк, и, повинуясь инстинкту, я поднимаю ногу и бью изо всех сил.
Каким-то образом мне удается ударить Томаса прямо по яйцам, и он издает пронзительный крик, сгибаясь пополам от боли.
— Он совсем не похож на тебя! — кричу я и отползаю в сторону.
И тут я вижу, как к нему сзади подбегает Датч. Муж обхватывает его за шею своими большими руками и поднимает, как грязную тряпку. Он швыряет Томаса через всю комнату, и тот ударяется о зеркала, стоящие вдоль стены. Все они разбиваются и падают на пол вместе с ним, звук эхом разносится по помещению. Томас лежит неподвижно, а вокруг него осколки разбитого зеркала.
Я не могу отвести взгляд, когда Датч снова подходит к Томасу. На этот раз он хватает его за волосы, и Томас вскрикивает. Датч наклоняется ближе и что-то говорит ему, и я слышу, как Томас хнычет. Датч отпускает его, и он падает на пол, как куча мусора.
Как только Датч отпускает его, мне кажется, что все, за что я держалась в прошлом, остается в прошлом. И когда я отпускаю это, внезапно ничего не стоит на пути нашего с Датчем будущего.
— Ты готова идти, кроха? — Датч протягивает мне руку, и я быстро сжимаю ее. Он притягивает меня к себе, и его тепло успокаивает и обволакивает меня.
— Тебе нравится мое платье? — поддразниваю я, и его губы растягиваются в улыбке.
— Чертовски красива, малышка. — Он обнимает меня одной рукой и притягивает меня еще ближе к себе. — Ты уверена, что не голодна? — Я играю с пуговицей на его рубашке.
— Может, немного. — Я облизываю губы, и его взгляд становится острее.
— У меня есть ты, — говорит он.
Он прав. У него есть я, но и у меня есть он.
Эпилог
Датч