Я не хороший человек, и меня никогда не называли святым. Поэтому, когда она стягивает мокрое платье через голову, я просто смотрю.
Ее сиськи выглядывают из лифчика без бретелек, и я чувствую, как у меня встает. Блядь, она слишком молода, чтобы я мог вот так на нее смотреть, но я не могу перестать это делать. Когда я держал ее на плече, я мог вблизи рассмотреть ее круглую попку и в точности ощутить, как ощущаются эти изгибы.
— Смотри на дорогу, здоровяк, — ругается она, и я отвожу взгляд.
Она натягивает выцветшую черную футболку, которую я нашел в комиссионном магазине. На ней название группы, о которой я никогда не слышал, но, то, как она сидит на ней, делает меня ее фанатом. Я снова опускаю взгляд, когда она бросает мокрое насквозь платье на заднее сиденье, а ее бедра оказываются поверх полотенца. Она хватает джинсы, и ей приходится приподнять бедра, чтобы натянуть их, и я думаю о том, как она поднимает их, когда я трахаю ее хорошенькую маленькую киску.
Я прочищаю горло, чтобы отвлечься от мыслей о том, как хорошо она ощущалась бы вокруг моего члена.
— Мы едем поездом в Нью-Йорк, — говорю я, пытаясь отвлечь свой член.
— Я не могу покинуть страну. — Она надевает обувь и смотрит на нее, будто удивлена, что они тоже ей подходят. Я хорош в своей работе и достаточно скрупулезен, чтобы подобрать ей правильный размер.
— Как ты думаешь, что произойдет на границе, если ты устроишь сцену? — спрашиваю я, позволяя ей взвесить риск и выгоду.
— Появятся копы и спасут меня.
Я смотрю на нее и качаю головой.
— Нет. Они будут задавать вопросы, и это будут не те вопросы, на которые ты готова ответить. У меня будет вся информация и документы, которые сделают тебя моей подопечной. Это покажет им, что ты психически не способна жить самостоятельно, и я отвечаю за то, чтобы доставить тебя обратно к твоей семье. — Слезы снова наворачиваются ей на глаза, и я проклинаю себя. — Прости. Я привык иметь дело с закоренелыми преступниками, а не с маленькими девочками.
— Я не маленькая, — сердито говорит она и сжимает кулаки.
— Это не плохо. — Я протягиваю руку и беру один из ее кулаков. — Это значит, что внутри ты не холодна, как мужчины, с которыми я имею дело. Мне нужно быть с тобой мягче.
— Зачем ты это делаешь? — снова спрашивает она, мольба в ее голосе почти причиняет боль.
— Все будет объяснено, — обещаю я, и кулак, который я сжимаю, расслабляется. — Мне нужно, чтобы ты сотрудничала и села со мной в поезд. Я не причиню тебе вреда, но буду лгать и манипулировать пограничниками, чтобы они тебе не поверили. Как только ты окажешься со мной в поезде, мы поговорим.
— И ты мне все расскажешь?
— Я расскажу тебе все, что смогу, — соглашаюсь я, и после секундного колебания она кивает.
— Как тебя зовут? — Она смотрит на меня так, словно пытается угадать.
— Датч.
— Это правда?
— Да. — Когда наши взгляды встречаются, я чувствую, как что-то у меня в груди сжимается, поэтому быстро отвожу взгляд. Я отвлекаюсь, а мне нужно сосредоточиться.
Следующий съезд — железнодорожный вокзал, и после того, как я сворачиваю, я заезжаю на парковку. Я беру с заднего сиденья свою сумку и оставляю ее мокрое платье на полу. Когда подхожу к пассажирской стороне, я протягиваю руку, но она колеблется.
— Пойдем со мной, если хочешь получить ответы, — говорю я ей, и она сжимает губы, прежде чем взять меня за руку.
Когда мы уходим, она оборачивается, глядя на машину.
— Тебе не нужно запереть ее или что-то в этом роде?
— Нет, она краденая, — говорю я ей, она удивленно смотрит на меня. — Не волнуйся, ты единственный человек, кого я забрал без разрешения. — И после долго молчания я пожимаю плечами. — Ну, по крайней мере, сегодня.
Глава 5
Айрис
Датч крепко держит меня за запястье, когда ведет через оживленный вокзал. Мои ноги двигаются сами по себе, позволяя ему вести меня сквозь толпу людей. Все, что он сказал, крутится у меня в голове, и я не знаю, почему вообще об этом думаю. Что является безумием, потому что я знаю, кто мои родители.
Что, если это одна из тех безумных историй, когда детей случайно подменили при рождении? Но тогда зачем Датчу похищать меня, если именно это произошло? Если только мои родители не захотели поменяться обратно с правильным ребенком. Ладно, сейчас я веду себя нелепо, но кто может винить меня в этом? Я попала в ситуацию реалити-шоу, и у меня кружится голова.
Датч замедляет шаг, когда мы приближаемся к поезду, и несмотря на то, что полно народу, я замечаю, что люди шарахаются с его пути, когда видят, что он приближается. Несколько женщин даже останавливаются, чтобы посмотреть на него, и, возможно, если бы он не похитил меня, я бы тоже нашла его привлекательным.
— Не волнуйтесь, дамы, однажды он, вероятно, похитит и вас. — Я улыбаюсь им, но они явно думают, что я сумасшедшая, потому что качают на меня головой.
Он внезапно останавливается, но мои ноги все еще двигаются, и я врезаюсь прямо в его огромное тело. Я отскакиваю назад, но не падаю, когда он хватает меня и удерживает на месте. Он смотрит на меня сверху вниз, а затем хмурит брови.
— Извини, я все время забываю, какая ты маленькая.
Он действительно извинился передо мной? Это, должно быть, самое странное похищение в мире.
Его руки сжимаются вокруг меня, и я застываю на месте, когда он наклоняется. Чем ближе он оказывается, тем быстрее бьется мое сердце, и я облизываю губы. У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как что-то, должно быть, третья нога, сильно прижимается к моему животу.
— У меня есть документы, но знай, никто не заберет тебя у меня. Если они попытаются, ты будешь нести ответственность за то, что мне придется сделать. — Он отстранился. — Поняла?
Я киваю. Те женщины, мимо которых мы проходили, даже не поверили мне. Они думали, что я издеваюсь над ними, и, честно говоря, так оно и было. Я видела, как легко Датч справился с Броком, без особых усилий.
Когда Датч снова начинает идти, мы направляемся по длинному проходу, а затем заходим в поезд. Мы проходим мимо нескольких дверей, прежде чем он открывает одну и вталкивает меня внутрь. Он быстро закрывает за нами дверь, и я стараюсь смотреть куда угодно, только не на него.
Купе маленькое, со скамейками с каждой стороны, обращенными друг к другу, и единственным окном, чтобы смотреть на улицу. Датч протягивает руку и задергивает шторы, отгораживаясь от остального мира.
— Когда начнется движение, они придут за нашими билетами и паспортами. — Я опускаюсь на сиденье, а он садится напротив меня. Я наблюдаю, как он достает папку и кладет ее рядом с собой.
Кондуктор делает последний звонок, прежде чем поезд дергается и начинает движение. Я была так спокойна большую часть поездки, но осознание того, что мы покидаем страну, ставит точку.
Он сделал это. Он смог уехать, и никто нас не поймал.
Он достает два американских паспорта и кладет их поверх папки. Я вытираю со щек несколько скатившихся слезинок.
— Я не сделаю тебе больно, — мягко говорит он.
Его голос все еще звучит хрипло, но что-то в нем заставляет меня верить ему. Он был добр, хотя мог быть жестоким, и часть меня думает, что он действительно верит в то, что говорит мне. Он считает, что поступает правильно.
— Я люблю своих родителей.
— Даже если они похитили тебя? — бросает он вызов.
Я киваю. Я близка со своим отцом, и знаю, что моя мама заботится обо мне, даже если она не показывает этого. Но ее попытка выдать меня замуж за Брока зашла слишком далеко. В конце концов, то, чего хочет она, всегда превосходит то, чего хочу я. Не имеет значения, что я взрослая — она всегда будет пытаться контролировать мою жизнь тем или иным способом.
— Я не могу щелкнуть выключателем и выключить это. Любовь так не работает. Даже если все, что ты говоришь, правда, я буду скучать по ним и хотеть их увидеть. — Я вытираю свои щеки, по которым начинают течь слезы. Я опускаю подбородок и смотрю на свои руки, снова молча желая, чтобы это оказалось сном.