Мои руки сжимают ее запястья, и я издаю низкий грудной рык.
— Не говори мне этого. — Я наклоняюсь ближе и кусаю ее за ушко, прежде чем лизнуть нежную кожу. — Я окроплю тебя спермой еще до того, как поезд остановится.
— Датч, — шепчет она, и я крепко зажмуриваюсь.
То, как она произносит мое имя, похоже на зов сирены. У меня нет другого выбора, кроме как дать ей то, чего она хочет.
— Мы сделаем это по-моему, — говорю я ей, прежде чем развернуть нас и уложить ее на кровать. — Тебе это не понадобится.
Просунув руку между ее раздвинутых бедер, я хватаю край ее трусиков и быстро дергаю их. Ткань рвется на куски, и я швыряю обрывки хлопка на пол.
— Я хочу, чтобы ты объездила мое лицо своей киской, — говорю я, наклоняясь и зарываясь лицом в ее влажную киску.
Ее вздох эхом разносится ко купе, прежде чем она выкрикивает мое имя. Ее ноги дергаются, словно она пытается убежать и в то же время приблизиться. Я опускаю одну из своих сильных рук ей на талию, чтобы она не двигалась, и облизываю ее клитор словно рожок мороженого.
— Чертовски сочная, — ворчу я, пока она выгибает спину. — Ты можешь попытаться, но ты не отнимешь это у меня.
Она двигает бедрами вверх и вниз, прижимаясь к моему рту, и звук, издаваемы ее влажными губками, заставляет мой член плакать. Сперма стекает по толстой головке и по всей длине, покрытой венами, в то время как ее хорошенькая маленькая киска двигается все быстрее и быстрее.
Когда я посасываю ее клитор, этого достаточно, и она начинает кричать и хвататься за простыни. Видеть, как она кончает, — все равно что зажечь спичку, потому что сейчас я хочу трахнуть ее жестко и глубоко.
Я последний раз провожу языком по ее гладкому входу и забираюсь на нее сверху. Прозрачная розовая ночнушка задралась у нее на талии, и из-под нее выглядывают сиськи. Я стягиваю ткань ей на живот и крепко сжимаю в кулаке, прижимая ее киску вплотную к себе.
Ее глаза, еще мгновение назад полные желания, расширяются от удивления при виде моего члена, прижатого к ней. Мой член зажат между нами, его головка все еще истекает спермой на нее.
— Я не могу трахнуть тебя. — Она начинает выпячивать нижнюю губу, и я качаю головой. — Он не войдет, по крайней мере, пока. Мне придется растягивать тебя несколько раз в день, чтобы ты была готова.
— Будет больно?
— Нет. — Я прижимаюсь членом к ее киске, и она стонет. — Я заставлю тебя страстно желать этого.
Я сажусь поудобнее и обхватываю свой член кулаком Я несколько раз подрачиваю, чтобы немного ослабить давление. Когда восстанавливаю свой контроль, я провожу головкой между ее половых губ. Она стонет и прижимается ко мне, снова стремясь к разрядке.
— Ты должна лежать смирно. — Я отдаю приказ, и она делает, как я говорю. Обхватив свою твердую длину, я скольжу дальше, пока головка моего члена не целует ее узкий вход. — Я собираюсь с каждым днем растягивать тебя все больше. Нам придется по крайней мере дважды повторить это сегодня вечером. Ты должна быть в состоянии принять половину меня до конца дня.
— Половину? — спрашивает она, и в ее голосе слышится шок.
— Я крупный мужчина, а ты маленькая. — Я ввожу только кончик и чувствую, как она невероятно сильно сжимает меня. — А еще ты невинна.
Я не понимаю, как ее могут еще краснеть, но я крепко держу ее, медленно входя и выходя из нее всего на пару сантиметров. Ее стеночки напрягаются от моего вторжения, и я стискиваю зубы от ощущения. Она пытается сдержать меня, но в то же время ее тело жаждет, чтобы я вошел в нее. Она насквозь мокрая, и теперь к этому добавилось и немного моего предсемени.
Все мое тело напряжено, когда я двигаю только головкой — внутрь и наружу, внутрь и наружу.
— Еще, Датч, пожалуйста. — Она приподнимает бедра, и я шиплю на нее.
— Не двигайся, или я остановлюсь. — Я полностью вынимаю из нее головку, и она скулит. Когда она снова замирает, я вхожу в нее, как и раньше. — Хорошая девочка.
Требуются годы терпения и подготовки, чтобы достичь того уровня, на котором я нахожусь. Но все это на грани краха из-за этого маленького кусочка сладости подо мной. Я сильный, но ее маленькие пальчики, играющие с волосами у меня на груди, заставляют меня смягчиться. Как ей удается сломить меня, когда столько мужчин пытались и потерпели неудачу? Как я позволил ей проникнуть себе под кожу, когда ни одна женщина не делала этого раньше? Она заставила меня заявить на нее права, и теперь у меня нет другого выбора, кроме как забрать ее невинность в качестве платы за ее спасение.
— О боже, Датч. Кажется, я сейчас снова кончу. — Она крепко зажмуривает глаза и приподнимает бедра для меня.
— Позволь мне ощутить твое наслаждение, пока я буду дарить тебе своею — Я смотрю вниз, туда, где мы соединяемся, и вижу, что кончик моего члена находится внутри нее, ожидая, когда его выдоят.
Я провожу большим пальцем по ее маленькому бугорку, и она вскрикивает, когда ее тело достигает предела. Ее маленькая щелка сжимает меня так сильно, что у меня нет другого выбора, кроме как последовать за ней за край. Мое семя извергается в нее, когда я ласкаю себя по всей длине. Так трудно удержаться от толчка, но я использую все свои годы тренировок, чтобы оставаться неподвижным, выжимая каждую каплю спермы.
Закончив, я отстраняюсь, и поток нашего совместного наслаждения стекает по ее круглой попке. Без колебаний я провожу по ней пальцами и втираю в ее кожу. Мне нравится видеть себя на ней и отмечать то, что принадлежит мне. Я опускаю палец ниже, к ее попке, и нажимаю на маленькое узкое колечко, чтобы посмотреть, что она будет делать.
Ее глаза расширяются, но она не говорит мне остановиться, пока я потираю ее там.
— В конце концом, я кончу и сюда.
Какая-то часть меня точно знает, к каким последствия может привести беременность Айрис, но я не соглашался не трахаться с ней, когда обещал вернуть ее домой. Это моя награда за то, что я нашел их давно потерянную дочь, и я собираюсь насладиться этим, пока не доставлю ее им. Может быть, к тому времени у нее в животе уже будет мой ребенок, а может и нет. В любом случае, я не собираюсь выходить и не собираюсь останавливаться.
— А теперь еще раз, прежде чем мы ляжем вздремнуть.
Глава 9
Айрис
На этот раз, когда просыпаюсь, я точно помню, где нахожусь. Меня окружает запах Датча, и думаю, что он, возможно, отпечатался на моей коже. До сих пор трудно поверить в том, что мы делали после того, как он похитил меня.
Я все еще девственника? Он еще не вошел в меня полностью, но в какой-то момент все равно была острая боль. Она прошла так же быстро, как и появилась, потому что было трудно думать о чем-то, кроме удовольствия. То, как его пальцы массировали мой клитор, пока он был внутри меня, заставляет меня сжать бедра. Мое тело уже жаждет большего.
После того, как он потянулся ко мне в третий раз, я отключилась, лежа на нем. Я почувствовала, как он провел теплой тканью у меня между ног, чтобы вытереть меня, но на этом все. Сейчас он не внутри меня, но каким-то образом я все еще чувствую его там. Я чувствую его повсюду.
Должно быть это и есть Стокгольмский синдром. Я цепляюсь за эту идею, понимая, что именно это должно быть причиной моего влечения к нему. Вероятно, это не то, что развивается за один день, но луче винить во всем этом, чем пытаться разобраться в своих чувствах. И что я уже отдала Датчу так много контроля.
Когда я сажусь, то вижу, что дверь в ванную приоткрыта, но свет не горит. Меня охватывает паника, я соскальзываю с кровати и быстро одеваюсь. Куда он делся?
Выглянув в окно, я вижу, что проезд все еще движется, значит, он не исчез. Разве это не хорошо, что его нет, потому что это значит, что я могу уйти? Я могу вернуться домой, но паники от этого почему-то меньше не становится. На самом деле, от этого становится только хуже.