Слишком хорошо помнил он свое детство, проведенное почти голодным в оборванной одежде. Помнил он и ребят из богатых семей, потешавшихся над мальчуганом, явно выросшим из коротких и зашитых мамой штанов. Он их ненавидел, богатых, сытых, с крутыми игрушками. И завидовал. Руслан еще пацаном себе пообещал, что однажды разбогатеет, и у него будут самые красивые и дорогие вещи, игрушки, и никогда, никогда больше он не будет голодать.
Теперь, в свои тридцать лет, он своего добился: у него есть деньги, статус, власть и свобода. Он слишком долго упорно для этого трудился: врал, крал, дрался, прогибался, убивал. Ничем не гнушался. И никогда больше он не вернется в свое голодное нищее детство. Никогда и ни за что. Ради этого он был готов на все.
Игрушки, правда, теперь стали другие. Женщины, которые ранее нос воротили от нищего паренька, сейчас сами к нему клеились. А богачи, которые в прошлом даже не взглянули бы в его сторону, хотели с ним сотрудничать и уважали его. Некоторые даже побаивались. Руслан достиг определенной высоты и останавливаться не собирался. На этот счет тоже не строил иллюзий. Хочешь быть богатым и успешным, надо пахать, крутиться, где-то выстоять, где-то прогнуться, чтобы урвать свой кусок, побольше и пожирней. И свой лакомый кусок Баринов ни за что не упустит.
Из раздумий Руслана вывел Денис, который, хихикая, ткнул его в бок, указав головой на очередную “претендентку”. Баринов посмотрел на сцену и увидел… барышню в старых потертых джинсах и дешевых босоножках. Футболка с блестками и логотипом известного бренда, купленная на китайском рынке, была ей не по размеру в области груди. Цветастый пошлый макияж абсолютно не соответствовал ни месту, ни типу лица девушки.
Сама девочка была маленького роста, едва ли доставала до плеч Руслана. Худенькая, бледная и зажатая. Шею от страха она почти вдавила в плечи, отчего выглядела еще более низенькой и жалкой. Огромные испуганные глаза на пол-лица, накрашенные дешевыми яркими тенями, застыли и глядели в упор на него. “А глаза у нее бездонные, янтарные”, ― отчего-то подумал Руслан. На ее голове была высокая конструкция из заплетенных в косу волос. Кокошник бы еще надела, и все ― готовая солистка народного ансамбля “Золотое кольцо” в его ночном клубе!
Руслан таращился на эту чудачку, пришедшую на кастинг, и поначалу хотел ее сразу выгнать, без прослушивания. Но что-то в ее облике его остановило. То ли от того, что другие девушки высокомерно прикалывались над ней и перешептывались, то ли… Хрен его знает. Да, она одета безвкусно и с чужого плеча, видно, подружка шмотки одолжила. Ну, нет у нее денег, и что? Ржать над ней зачем?
Дэн давился смехом, отворачиваясь, чтобы откровенно не загоготать в голос.
— Уймись, ― заткнул его Руслан и обратился к девушке. ― Имя, фамилия, возраст.
— Алиса Стрелецкая, 19 лет, ― произнесла она голосом то ли законченной отличницы, то ли послушной маминой дочкой.
— Ага, ― вздохнул Руслан. ― Учишься, работаешь?
— Учусь на втором курсе консерватории, ― явно смущаясь, произнесла девушка.
— Где? ― от удивления он подумал, что ему послышалось.
— В консерватории, на джазовом отделении, ― уточнила барышня. ― Я пою.
Какая, в жопу, консерватория? Куда эта дуреха выпендрилась? Гнать ее взашей надо. Немедленно.
— Я понял. Девушка, мне клубные танцовщицы и стриптизерши нужны, на пилоне
танцевать умеешь?
Эта юная последовательница то ли русского народного творчества, то ли творчества братьев наших черных сначала побледнела, потом покраснела, отчего ее глаза стали еще более испуганными, а сама она напомнила олененка, потерявшего маму.
— Я только петь умею, ― промямлила девица, нервно поправляя выбившийся локон из дурацкой прически.
Детский сад, короче. Петь она умеет. А на хрен ему ее пение? У него здесь не концертный зал и не филармония. Она че, с дуба рухнула? На хрен она здесь нужна? Ей максимум, что светит ― работа официантки, а она на сцену выперлась. Вот прямо интересно, если распустить волосы, какой длины они у нее? Наверняка достанут до поясницы.