«Я здесь не за этим, я здесь не за этим. У меня долг, я не могу отвлекаться от цели. Я благородный человек и дал слово», - Антонио повторил это дважды, и, кажется, помогло. Мысли потекли в привычном русле, минуя острую тему новой знакомой.
Ничего сложного, на первый взгляд, от него не требовалось. Добраться до Голубых гор на востоке страны, что не так уж и далеко отсюда, спуститься в какое-то там ущелье и собрать несколько кристаллов. Здесь кристаллы большой ценности не представляли, будучи разновидностью горного хрусталя, они хрупкие и мало к чему пригодны. Но эльфы, а именно к этой расе принадлежал его новый друг и спаситель, недаром живут не одно столетие, к чему-нибудь приспособили. И, видно, к чему-то важному. Раз один (а может, и не один) из них решил посетить не очень любимый этой расой мир.
Антонио обернулся на трусящую за каретой кобылу. Эх, Настя, верный, понимающий друг. Интересно, почему эта девушка заговорила с тобой на эльфийском? Именно заговорила, а не читала заклинание, как показалось вначале. И прекрасно понимала, о чем говорит. Обращаясь к лошади.
- Настя, ты понимаешь эльфийский? - крикнул Антонио на зулусском.
Кобыла вскинула голову и посмотрела на хозяина правым глазом. «Совсем умом тронулся», - выражала её умная морда.
Солнце уже садилось, когда карета свернула на довольно укатанный проселок. Еще полчаса пути - и дорога шла уже по парку с огромными, в три обхвата, деревьями, чем-то напоминающими Люсе земные дубы, но гораздо больше - и выше, и листья крупнее.
- Это тоже наследие эльфов, - заметила Мелисса.
Девушка не стала расспрашивать, что же еще они оставили, эти светлые. Да и темные тоже, судя по рассказу той же Мелиссы, не уступали светлым собратьям в активности. Потом спросит. А сейчас можно просто любоваться красотами парка.
Кроме исполинских деревьев, кроны которых пропускали много света, то там, то тут виднелись беседки, словно сплетенные из живых растений и цветов - непонятно, то ли искусство садовника, то ли тоже наследие. На ближайшую к дороге ветку опустилась птица, похожая на какаду, только цвета фламинго. Птица посмотрела на карету и сказала на чисто русском языке:
- Gosti! Gosti!! Go-o-osti!!! - и уже на местном наречии добавила: - Карлуша. Я Карлуша. Карлуша хороший, любит орехи.
Люсинда рассмеялась и, не выдержав, произнесла по-русски:
- Karlusha horoshiy, Karlusha hochet oreshka?
Птица коршуном взвилась с ветки, вломилась в окно кареты, под удивленным взглядом Мелиссы устроилась на плече у девушки и интимно заклекотала ей на ухо:
- Karlusha, Karlusha soskuchilsya, Karlusha hochet oreshka.
Люсинда, не менее удивленная, чем дуэнья, потянулась к сумке:
- Мелисса, у нас там где-то были сухофрукты. Сухофрукты Карлушу ustroyat?
- Ustroyat, ustroyat!- закивала головой сообразительная птичка.
- Тогда будь так любезен, слезь с моего плеча, а то когти у тебя... Да и вес не маленький.
Но на этот раз птица сделала вид, что нисколечко человеческую речь не понимает, и только поудобнее устроилась на плече у Люсинды.
- Это пересмешник, - все еще ошарашенная Мелисса протянула девушке мешочек с вялеными фруктами. - Они живут рядом с людьми, но я ни разу не слышала, чтоб они вот так запросто пошли к человеку. Быть может, он очень голодный?
- Sama dura, - прокомментировал сказанное пересмешник, аккуратно поедая абрикосы из рук Люсинды. Девушка чуть не подавилась смехом. А птичка, очевидно, не только умеет повторять звуки, но и обладает каким-то интеллектом.
К дому так и подъехали, в компании очень довольного Карлуши, весьма удивленной Мелиссы и маскирующегося под кучера Батуччо. Бандерас был настолько поглощен своими мыслями, что даже не заметил, как лишний пассажир проник в карету. Тем больше было его удивление, когда он увидел выходящую из экипажа Люсинду с пересмешником на плече, прямо как один разбойничий капитан из старинных легенд.
От большого дома с криками бежали слуги, по всей видимости, их здесь ждали. Внушительного вида мужчина с седыми бакенбардами и в черном костюме опередил всех, запыхался и теперь, глотая слова, пытался выразить почтение:
- Госпожа графиня! П-п-прошу прощения, я местный дворецкий Марк. Прошу прощения, сразу не признали. Мы вас давно ждем! Их светлости так волновались! Их светлость Раф привез ваш багаж, он, багаж, в вашей комнате, а господин Раф уехали искать вас дальше! А леди Элеонора так переживала! Так переживала! Когда вы приведете себя в порядок, она будет ждать вас в главной гостиной. Прошу вас, госпожа графиня, я провожу вас, госпожа графиня. Проходите вперед, госпожа дуэнья, ваши комнаты рядом с госпожой, слуги вас проводят.
Ну вот и всё. Люсинде в одно мгновение стало грустно. Сейчас её закрутят в этом светском водовороте условностей, и все. Начинается другая жизнь. Антонио сейчас уедет, и она никогда больше не увидит его обворожительную улыбку.