Карета удалилась от монастыря на значительное расстояние, и Мелисса собралась было перекусить, когда на повороте карета сильно накренилась набок, послышался странный шум и свист. Любопытная Люсинда быстро глянула в окно и увидела, как через дорогу падает не такое уж огромное, но ветвистое дерево, а также спину стремительно покидающего свое место кучера. В сговоре, зараза. Или тренированный. Мысли понеслись вскачь.
Вообще, по её, Люськиным, наблюдениям, реакции у человека двадцать первого века были куда быстрее (кучер все-таки тренированный и подготовленный), чем в этом непонятном средневековье. Девушка, перегибаясь через навязанную некстати дуэнью, быстро дёрнула противоположную дверцу кареты и, выпихивая упирающуюся Мелиссу, вывалилась сама. Так, их пока не видно, что тут? Кусты? За кустами? Овраг! Отлично, сюда!
- Davay, davay shevelis, staraya kosholka! - эти слова Люсинда произнесла на русском, который использовала исключительно под влиянием сильных эмоций. В обычное время она даже думала уже на местном наречии.
Только убедившись, что они надёжно прикрыты кустами и оврагом, Люсинда обратила взор на дуэнью.
- Там, там ценности! Вещи!
- Мелисса! Единственная вещь, которую нужно доставить в сохранности, это я, а главная ценность - это моя честь.
Люсинда шипела, чтобы не привлекать внимание разбойников, попутно вытаскивая репьи из прически.
- Стоп! Куда это вы ползёте? Мелисса, вам в другую сторону! Что вы таращите на меня глаза? Я сказала: моя честь, а не ваша. Ваша досталась конюху Акимию лет эдак тридцать назад. Что? Что вы хотите сказать? Рассказать подробности? Потом, потом я с удовольствием вас послушаю, а пока ползите-ка во-о-он в ту сторону и потихоньку зовите меня. Как зачем? Чтобы эти неблагородные господа не подумали, что я прячусь здесь.
- А как же я?.. - полное лицо Мелиссы выражало крайнюю растерянность.
- Мелисса, миленькая, эти разбойники не выглядят ни кровожадными, ни озабоченными сластолюбцами-геронтофилами.
- Чего?
- Ничего. Они вам ничего не сделают. Господа разбойники даже не разграбили наш багаж, только распотрошили. Они вас поймают... не плачьте, поймают и спросят, где хозяин или хозяйка, скажете, что вы со второй такой же послушницей возвращались домой в хозяйской карете и она, послушница, сбежала в лес. А хозяйка осталась в монастыре. Вещи - это то, что хозяйка не пожелала с собой оставить. И плачьте. Горько-горько. Причитайте, что хозяйка вас убьет за разграбленный багаж. Поняли? Да не тряситесь вы! А то я точно tebya убью! А ну вперед! Poshla!
Мелисса, плохо соображая, вывалилась из укрытия и поползла на четвереньках, неловко подбирая подол и подвывая.
- Эй! Микош! А ну посмотри, кто там пробирается кустами? Это случайно не наш сбежавший кучер решил вернуться?
- Нет, Адам, то баба!
- Так что ты смотришь, тащи её сюда!
- Так она старая и круглая, как бочонок!
Сердце несчастной Мелиссы пропустило удар. Вот так она и думала! Сейчас её поймают, надругаются и убьют!
- Микош! Что значит старая? Ты же не собираешься её ... есть? Тащи её сюда, пусть она нам расскажет, где пассажиры этой кареты со всем положенным этим гербам добром.
Кода Мелиссу представили пред светлые очи главаря, у нее прыгала челюсть и подкашивались ноги, от страха все плыло перед глазами.
- Ну! - разбойник тряхнул женщину за шиворот так, что затрещало платье. - Где пассажиры кареты? Где твоя хозяйка?
Мелисса от страха позабыла все инструкции, данные Люсиндой, и чистосердечно ответила на оба вопроса, как могла: показала рукой в сторону укрытия Люсинды и выдавила одно слово:
- Монастыре... - направление укрытия по траектории совпадало с видневшимися вдали стенами монастыря, а хозяйкой Мелисса всегда считала мать Леонидию.
- Тьфу ты, черт! - Адам, который, по всей видимости, был за главного, сплюнул на землю. - Что, хозяйка поехала в монастырь? То-то я смотрю - платья богатые, а цацек нет.
- ... Живёт там, - закивала головой перепуганная Мелисса.
- Понятно, что теперь живёт там... вот ведь досада! Надо было раньше караулить! Вы, пошевеливайтесь, надо сматываться отсюда! Гайош! Брось это платье! Ты что, собираешься в него наряжаться? Продавать? Я прямо вижу тебя на ярмарке, как ты зазывно кричишь - а кому барское платье! Совсем не ношенное! Стражникам отдам даром во спасение своей шкуры! По коням, бездельники, сегодня не наш день!
Люсинда наблюдала всю эту картину, надёжно скрытая кустами и оврагом. Ноги затекли в неудобной позе, и она решила сменить дислокацию, сместившись чуть вправо. Осторожно, чтобы не шуметь, не упасть и не привлечь внимание, она нащупывала ножкой почву для перемещения.
- Тише, леди! Вы оттопчете мне уши!