Я высунула лицо меж прутьев решетки и оглядывала коридор. Мелькнула тень вдалеке и она приближалась. Высокая, в серой мантии фигура, будто бы плыла над полом, летела, а не шла. Волосы были не белые, как у Итилгаила, а седые, длинные, они волочились за мужчиной по полу шлейфом, кончики загрязнялись, но его это не волновало. Как только мужчина приблизился, я увидела статное молодое лицо, но это обман. Тонкие губы плотно сжаты, крючковатый нос. Уши, намного длиннее, чем у обычных эльфов, торчали из под прямых, шелковистых волос. Когда эльф открыл глаза, чтобы посмотреть на меня, я думала мое сердце остановится, глаза не имели зрачков, не имели белого яблока. Черные… абсолютно черные глаза, словно космос смотрит в твою душу. Страшно, этот эльф пугает. Это и есть эльфийский Хранитель Оруэл? Стражники тоже напряжены и кланялись этому благородному созданию, чуть ли не в ноги. Мужчина лениво обвел всех взглядом и взмахом руки дверь в мою камеру открылась. Я начала пятиться назад, нет, с такими могущественными существами дело иметь я не желаю. Но камера была мала, и уже на четвертом шаге, я просто врезалась в стену. Хранитель взмахнул рукой, и стражники кивнули и ушли. Нет, мальчики, вернитесь! Не оставляйте меня с ним наедине. Мужчина подошел ближе ко мне, протянул худую, бледную руку с длинными острыми ногтями, провел по щеке, шее. Я тряслась всем телом, так чувствует себя кролик перед волком, так себя чувствует мышь перед котом, так себя чувствует ничтожество перед богом. Он наклонился к моему лицу и заглянул своими черными глазами в мои зеленые. Он смотрел долго, не отрываясь, словно считывал с меня какую-то информацию. Он даже не моргнул ни разу, а я утопала в этой черноте, я вязла в этом космосе.
Моргнул. Отстранился и улыбнулся. Улыбнулся? Это великое существо улыбнулось? Я скатилась на пол по стеночке. Еще секунда и я бы поседела. Эльф подал мне руку, и я с осторожностью, но подчинилась. Он повел меня к этому самому соломенному матрасу и осторожно усадил, присаживаясь рядом.
Мужчина погладил мои запястья, и следы от веревок прошли, потом он наклонил мою голову, и саднящее чувство на затылке прошло. Лечит? Зачем? Я постаралась собрать всю свою храбрость.
- Прошу прощения, Хранитель Оруэл, скажите, к чему меня хотят подготовить? - Я постаралась сделать глаза как у уличного животного, выпрашивающего еду. Хранитель снова лучезарно улыбнулся. Ответит? Он все еще водил руками по моим ссадинам и ранам, они затягивались и исчезали в мгновение ока. Только когда он закончил, эльф посмотрел снова в мои глаза. А потом я услышала шелестящий голос, нечеловеческий, никогда такого не слышала. Сама природа говорит со мной.
- Дитя, знаешь легенду о проклятии «Кале»? – я помотала головой, эльф перестал улыбаться и его взгляд был устремлен к потолку, вымученный взгляд. Я ждала, а он не торопился, словно у него в запасе годы, чтобы продолжить говорить со мной.
- Эта история о любви. Давно, еще много тысячелетий назад, когда существовали бессмертные эльфы. Боги жили на земле. Они руководили своими народами. Каждый был мудр, прекрасен и вечен. Вечные, в своем одиночестве. Но человеческий бог Асано влюбился в эльфийскую богиню Таурэтари. Он мечтал о прекрасной деве, как о своей жене, а богиня увидела в Асано чистую душу и покорилась. Все народы готовились к великому союзу меж двух народов. Но произошло страшное. Как бы ни были бессмертны боги, как бы ни были они мощны, у каждого есть ахиллесова пята. И у Асано это было копье Арнари. Страшное оружие из черного золота. Эльфы, которые не желали союза между двумя народами, решили убить человеческого бога. И заманив Асано, письмом от его возлюбленной, на вершину горы, проткнули его сердце этим самым копьем, а сами бросились в пучину водопада. Когда Таурэтари узнала столь страшную весть, она была в отчаянии. Люди разгневались на эльфов, разгорелась страшная война. Но Таурэтари не хотела войны с так полюбившимся народом людей и решила проклясть эльфов. Ох, она даже не представляла, на что обрекла своих же детей. Каждые несколько десятилетий эльфийский род может прерваться, только одним способом можно его спасти, это ребенок от союза человека и эльфа. Ровно сто человеческих девушек должны породить на свет детей от такого союза, смешать свою кровь с нашей, и тогда эльфам дальше дают возможность жить независимо от людей. Таких девушек мы называем «Кале», они наша святыня в трудные времена. Но Таурэтари жестокая эльфийка. Девушки производят на свет двух младенцев. Один вбирает в себя все долголетие и магию, присущие нашему роду, а второй ребенок становится обычным человеком, единственное, что младенца отличает от человека это острые уши. Сейчас снова настала пора смешения крови. Ты станешь «Кале» для нашего правителя Вэона, таков закон, Король обязан смешать свою кровь, дабы показать свое подчинение богине. – В конце своей истории Оруэл тяжело вздохнул, как будто, он никогда так много не говорил. Но он улыбался, мне было не ясно, почему он так довольно улыбался. А у меня один за другим всплывали вопросы.
- Не утруждай себя, дитя. Я и так знаю, о чем ты спросишь. Да, мы пытались противиться. Но когда, эльфы решили, что люди им не нужны, жестоко поплатились за это. Я помню, в тот век нас было так мало, очень мало, ведь богиня сокращает наш век, за неподчинение своему закону, с каждым не родившимся младенцем. Наши жизни все короче. Мы чуть не исчезли и этого мы боимся. Хотя теперь мы не бессмертны, но отчаянно цепляемся за свое долголетие. Мы очень давно были в мире с людьми, но глупые создания, хотели подчинить нас, шантажировали проклятием. Мы были рабами, наш народ принял решение делать все тайно, подчинив людей. Тшшш, дитя. Никто из вас не знает о нашем проклятии, потому, что девушек, которые отдают свое тело для вынашивания детей, убивают после родов, вместе со вторым ребенком. А чистокровного эльфа выращивают и обучают. Почти не осталось среди нас тех, у кого в роду не было человека. – Я замерла, внутри пусто. Я представила толпы бедных девушек, которые живут в королевствах, не желая рожать или в конце пытаясь спастись, но все же погибают. А я? Я…
- Ты бесполезна, дитя, однажды став «Кале», ты становишься пустышкой для другого. – Эльф вновь улыбнулся. Все это время он знал. Вот почему рассказал. Я не выйду из этой камеры живой. Страх.
- Дитя, куда ты дела младенцев? – Он не увидел? Он не знает? Этой мой шанс! Нет! Я тут не умру! Только не без боя! Я собралась, с вызовом посмотрела Хранителю в его глаза, подтянув его за воротник поближе, прошептала.
- А с чего ты решил, старикашка, что я тебе скажу, где они? – Лицо Оруэла исказила злоба. Если вы не видели демона в гневе, то загляните к Хранителю и плюньте ему в лицо. Я подлетела на метр от земли и тут же отлетела в противоположную стену, больно ударившись затылком о камни. Черт. Все раны, которые до этого Оруэл вылечил, открылись и заболели с новой силой, появились новые царапины и внутренности скрутили в тугой узел. Воздуха становилось все меньше. Эльф встал на ноги и улыбнулся, разжал кулак, и я упала на землю.
Стражники уже стояли рядом с открытой решеткой. Хранитель вышел из камеры, пропуская стражников внутрь, и раздался его шипящий, но громкий голос.
- Выбейте из нее правду, пытайте, делайте, что хотите, но узнайте где дети! – Стражники направились ко мне, по ту сторону своей тюремной камеры я увидела, с каким довольным лицом Геарлинд встречает Оруэла, и они уходят, даже не посмотрев на меня. Удар в живот и я падаю, задыхаясь, удар по голове, прямо в рану и я вою, шлепок по лицу и я чувствую, что будет опухший синяк. Новый удар – новая боль, и мне кажется, это будет долго и мучительно. Я завизжала, но тут же получила по лицу металлической перчаткой. Бороться бесполезно, я отбивалась, но мне только больнее прилетало. Снова удар в голову и я теряю сознание. В проблесках я молюсь о том, чтобы Винса и Бакстера не убили.