Остаток вечера Катя провела в кухне. Перемыла всю посуду, потом приготовила себе чай. Прислушиваясь к голосам девочек, доносившимся из комнаты, она долго сидела за столом и думала. Все вспоминала.
Их роман с Юрием был ярок, но скоротечен. Всего три месяца, наполненных бешеной всепоглощающей страстью. Катиной страстью. Она тогда поняла с самого начала — их связь неравна и однобока, ее любовь безответна, и потому, наверное, вцепилась в него, будто дикая упрямая кошка. Не желая расставаться ни на минуту, терзала его ревностью, изводила бесконечными претензиями. Чувствовала что-то. Боялась. В конце концов, Юрий не выдержал напора, сбежал. Напоследок сказал, что запутался, что любит другую, разом подтвердив все ее подозрения и страхи.
Так быстро, прозаично, на самой надрывной и болезненной для Катерины ноте закончились их отношения. Но только когда, наконец, иссякли бесконечные потоки слез, когда желание жить вытеснило безумную горечь утраты, Катя поняла — ничего не закончилось. Она узнала, что беременна.
Больше они не встречались. Потом родилась Даша, и ее чувства постепенно остыли. Их разметало, сдуло вихрем материнства, загнало в самые дальние уголки души. О ребенке Юрию она не сообщила. Гордыня помешала. А еще уязвленное самолюбие, которое раздулось от обиды не хуже того ядовитого иглобрюха, чья красочная фотография однажды в детстве поразила ее воображение. Лишь со временем она осознала, что не сказала зря, ведь Юрий стал бы отличным отцом — в этом Катя не сомневалась даже в самые тяжелые минуты разочарования.
***
Сергей позвонил в дверь около половины двенадцатого ночи. Несмотря на поздний час, выглядел он гораздо лучше, чем днем. Однако та невысказанная душевная боль, которую Катя разглядела в их первую встречу, не ушла, все еще плескалась в глубине его серых усталых глаз. Подняв одной рукой Алину, а другой взяв ее портфель, Сергей обернулся у порога, чтобы попрощаться.
— Спасибо, — сказал коротко. И Катя поняла — за все и сразу поблагодарил.
— Пожалуйста, обращайтесь, — вздохнула она. Ей почему-то стало жаль расставаться. — А может, придете к нам в воскресенье? У Даши день рождения, вот и отметим вместе.
— И у меня в воскресенье, — пробормотала сонно Алина.
Катя обрадовалась — бывают же такие совпадения. Ухватилась за свою идею с нетерпеливым воодушевлением.
— Здорово! Устроим двойной праздник! Согласны?
— Тогда давайте к нам на дачу. Шашлык пожарим, — вдруг предложил Сергей.
— Отлично, — засмеялась Катя. От его слов ей стало так хорошо, так радостно, будто случилось что-то долгожданное и необыкновенно приятное.
Они ушли, оставив на душе след непонятной легкой грусти.
Потушив свет и выглянув в окно, Катя увидела, как Сергей с дочкой на руках выходит из подъезда. Алина, уставшая и полусонная, доверчиво обвила ручонки вокруг крепкой шеи отца, положила голову ему на плечо.
Неслышно подкралась Даша, забравшись на табуретку, встала рядом.
— Ты чего? — приобняла ее за плечи Катя.
— Хорошие они, — будто в ответ на собственные мысли, задумчиво произнесла девочка.
— Да, очень, — Катя проводила взглядом удалявшуюся фигуру Сергея и снова повернулась к дочери. — Не спится, солнышко?
Не получив ответа, она ласково провела рукой по ее длинным мягким волосам, залюбовалась нежным профилем. В свете уличного фонаря на гладкую щечку причудливо лег темный узор листвы.
— Мам?
— Ммм?
— Она так на тебя похожа.
— Кто? — спрашивать было незачем. Сердце забилось в горле, словно попавшая в силки птица, предчувствуя и без того известный ответ.
— Алина. Ты и сама это знаешь.