— А может, взять чего покрепче? — Юрий поднял виноватый взгляд на Сергея, угрюмо стоявшего поодаль.
— Я тебе жахну сейчас покрепче, — огрызнулся на него Сергей. И осекся, встретив испуганный взгляд девочки. — Давай коробку, дочь, я понесу.
***
— Кушать, папочка! — вереницу неприятных воспоминаний прервала дробь кулачков по стеклу балконной двери.
— Иду.
Сергей выкинул окурок, прикрыл наружное окно. Постоял немного, собираясь с духом — поговорить все же придется. Нужно дать, наконец, проклятому предателю шанс объясниться.
Кухню уютно наполняли запахи нагретого масла и рассола. Прямо в центре стола исходила паром картошка в большой сковороде. Рядом блестели боками соленые огурцы, сложенные аккуратной пирамидкой на тарелке.
— Откуда? — спросил Сергей, ткнув пальцем на огурцы.
— Так я в кладовке нашел. Не пропадать же добру, — Юрий положил порцию золотистой картошки в любимую Алинину тарелку, поставил перед ней молоко в высоком тонкостенном бокале.
— Это бабуля банку принесла, — жуя, объявила Алина, — перед новым годом еще. Ты забыл, папочка?
Сергей раздосадовано нахмурился — вот же опростоволосился. В собственном хозяйстве не хозяином оказался.
— Давай-давай, присаживайся, — засуетился Юрий, пододвигая ему табуретку.
Юркину картошку он любил. Даже Наталья не умела жарить так, чтобы корочка до конца оставалась хрустящей и не размякала под крышкой. Чувствуя, как просыпается аппетит, Сергей сел за стол. И, торопясь, обжигаясь, начал есть прямо из сковороды. К нему присоединился Юрка, постукивая вилкой о чугунное дно с противоположной стороны и аппетитно хрустя огурцом.
Алина, болтая ногами, допила молоко, отставила бокал, отодвинула пустую тарелку.
— Я наелась, — погладила она себя по животу. — Можно теперь поиграть? — Над ее верхней губой остался полукруглый молочный след.
— Усы вытри, — улыбнулся Юрка.
Она рассмеялась в ответ, так звонко, весело, что Сергей вдруг почувствовал укол ревности. Между этими двумя всегда существовала особенная связь. Та самая теплая симпатия, что бывает просто, без условностей и причин. Та самая безотчетная привязанность, что возникает между родственными душами.
И родными людьми...
Непроизвольно сжались кулаки, темной волной поднялась внутри злость от этой невыносимо безумной мысли.
— Посуду убери за собой, — сдавленно выдохнул Сергей.
Хоть что-то надо сказать, хоть что-то сделать, лишь бы они не смеялись, не смотрели так друг на друга.
Юрка положил руку ему на плечо. Останавливая, успокаивая. Резко дернувшись, Сергей сбросил ее, сжался, будто пружина — вот-вот опять взовьется в злобном приступе.
— Иди, Алиночка, — голос Юрия звучал ровно, умиротворяюще, — поиграй, конечно.
— Можно? — неуверенно отозвалась девочка, не отрывая растерянного взгляда от отца.
— Можно, — наконец, кивнул Сергей. Попытался улыбнуться, но губы, не слушаясь, только странно кривились.
Они ели в полной тишине. Слышно было, как в своей комнате Алина рассаживает игрушки для очередного чаепития, разговаривая на разные голоса: тоненько, пискляво — за кукол, нарочито низко — за медведей, зайцев и остальных плюшевых зверей.
— Забавная она, — начал Юрка. — Правда?
Не дождавшись ответа, он покусал губы, вздохнул, попробовал опять:
— А зуб когда выпал? — затараторил нервно. — И как это я не заметил? Первый зуб ведь! Зубная фея прилетала, надеюсь?
Сергей взглянул на него, как на умалишенного, но внимание уже переключилось, зацепилось за новую информацию.
— Ты чего несешь?
— Давай научу, — обрадовался Юра. — Когда зуб выпадает, надо его под подушку на ночь класть. Фея его заберет, а взамен денежку даст. — Поймав непонимающий взгляд Сергея, он пояснил. — Ну, уснет Алинка, ты и подсунешь монетку. Зато какая радость ребенку.
— Так утром вывалился, я выкинул его.
Они какое-то время молча смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, кинулись к мусорке.
У них это часто бывало — мысль, одна на двоих, возникала спонтанно, соединяя в общем решении, в едином порыве.
Зуб нашелся на самом дне под картофельными очистками. Передавая его из рук в руки и рассматривая, будто ценный невиданный трофей, они долго стояли на коленях возле мусорного ведра. Совсем как в детстве, когда неожиданная интересная находка заставляла их, склонившись, замереть плечом к плечу в наивном изумленном любопытстве.