— Да ну тебя, ты специально надо мной смеешься! Дразнишься! — Она сердито отвернулась к окошку.
Да, девочка, специально, чтобы ты не смела впадать в грусть, вспомнив про ушедших родителей. И моя задумка удалась, ты отвлеклась и теперь рассматриваешь улицы. Так лучше.
— Аленка, чуть не забыл, мы же упаковочную бумагу и ленту для подарков не купили, надо заехать в магазин.
— Иван, я давно все купила и запаковала. Правда, мои подарки не такие роскошные, как ты для Костика купил. А я и для тебя приготовила небольшой, надеюсь, понравится. Попозже подарю, после ужина. Ой, а как там со временем, мы успеваем домой до елки?
— Вполне, куча времени в запасе, все успеем. И поставить, и нарядить.
Аленка нерешительно взглянула на меня:
— А тебе когда надо будет уходить? Ведь тебя же наверняка ждут? Если что, ты скажи, мы и без тебя с Костиком елку нарядим, и так с нами столько возишься.
— Ты так спешишь от меня избавиться? Я тебе за неделю надоел? А если напрошусь с вами встречать, за компанию? Дома никто не ждет, если только к родителям на часик, попозже отъеду поздравить, они отдельно живут. Так как, примешь за новогодний стол, у меня и горячительное с собой в багажнике. И я много не съем.
— Опять смеешься надо мной, конечно, можно, Костик обрадуется очень. Он и так, все время от тебя не отходит.
— А ты, будешь рада?
— Конечно! Я не умею говорить, но ты же, знаешь, — и она опять отвернулась к окну.
А я поймал себя на том, что губы расплываются в беспричинной улыбке. Вот же дурак довольный. Точно, тот самый, Иванушка-дурачок. Сказочный персонаж!
Мы выехали на мост, и я услышал восторженный вздох со стороны Аленки:
— Иван, а мы можем здесь где нибудь остановиться? Хотя бы на пару минут?
— Да, а что случилось, — спросил ее, сворачивая и паркуясь у тротуара. Не отвечая, она быстро выскочила из машины, подбежала к ограде моста и радостно посмотрела вниз. Я вышел вслед за ней, подходя ближе, чтобы понять, что же привлекло внимание моей Снежки, боковым зрением замечая, как мимо нас проезжает машина с моими охранниками. Мысленно усмехнулся: «Что, мальчики, не соориентировались вовремя, проскочили? Да, привыкайте, вот такие мы непредсказуемые!»
— Иван, ты только посмотри, какая красота!
Она смотрела на город, на его прекрасный вид в новогоднем убранстве, словно перекрасившийся в четыре основных цвета — красный, зеленый, желтый и синий. Здесь, с высоты моста, часть города была как на ладони. Сверху особенно заметно праздничное оформление ближайших зданий и улиц, их яркость и блеск, красавица елка на площади и гуляющие люди вокруг нее, освещенные строения и заснеженные крыши домов. И небо, по-зимнему низкое, уже почти темное, с облаками, подсвеченными кое-где последними лучами заходящего солнца. Все это создавало нереально завораживающую, фантастическую картину, ей хотелось любоваться бесконечно.
Как и на стоящую рядом девушку, которая в своем искреннем восторге, словно впитывала в себя всю окружающую красоту, насыщалась ею, пропускала через свою душу, чтобы потом, щедро поделиться с каждым, кто не умел видеть волшебство каждого дня в самых простых вещах. Вот я так точно не умел, поэтому с наслаждением, во все глаза следил за ней, открывая вместе неизведанное. Моя Аленка. Только она может так заливисто смеяться, во всем находя причину для безудержного веселья. Только ее волосы, так ласкает, случайно пробравшийся в машину ветерок. Который, расшалившись, бросает ей в лицо выбившиеся из кос пряди, в ответ на ее смех.
Только она может так рассказывать братишке сказки на ночь. О лягушке, встретившей своего принца в обычной луже, и прожившей с ним всю свою лягушечью жизнь, распевая счастливые песни по вечерам, вместе с многочисленным потомством. Или про маленькую красную божью коровку, бесстрашно полетевшей в дальнее путешествие, на небо, к самому боженьке, чтобы попросить счастья для своих деток. Благополучно вернувшуюся, исполнив все задуманное, получив в подарок от него к своей красной расцветке еще и маленькие черные точки, ровно семь, по числу деток, нетерпеливо ждавших ее на земле.
Я сам ее с увлечением слушал, тайком, за закрытой дверью, удивляясь богатой фантазии, и жалея, что в моем детстве не было таких сказок. Были другие, как у всех, а вот таких — нет. Я отчаянно хотел, чтобы мои дети слушали подобные сказки вечерами. И колыбельные песни, мама им будет петь над колыбелькой своим чарующим голосом. От которого у их папы, внутри дрожит от нежности, и той теплоты, которую он мог ощущать только рядом с ней.