— Привет, Ваня, ты чем-то озабочен? Или опять болит спина? Как жаль, что тебе нельзя приехать к нам. Несправедливо, что ты работаешь, а мы все отдыхаем.
— Привет, моя Снегурочка. Как жаль, что не могу до тебя дотронуться, так скучаю.
— Так может, нам надо вернуться? Когда мы все будем вместе, тебе будет легче?
— Аленка, я бы очень был рад, но пока надо, чтобы вы оставались в Испании. Лучше расскажи, как сама, как Костик?
Снежка рассмеялась:
— Ваня, ты же знаешь, я рассказываю об этом каждый день.
— Но кто виноват, что я готов тебя слушать бесконечно.
— Ты знаешь, братишку с каждым днем труднее вытаскивать из воды, так ему нравится. У него скоро жабры отрастут! Это же видеть надо, как мы его втроем уговариваем. А загорел как!
— Я рад, что ему нравится, а тебе?
— И мне, да и кому отдыхать не захочется?
Я слушал свою Снежку, смотрел на нее и понимал, что эта девушка вызывает в мне такие огромные чувства, щемящие нежностью, острые, всепоглощающие, что невозможно их держать внутри. Хотелось выплеснуть, окутать ее хрупкую фигурку нежностью, которую так сложно описать словами, потому что это то, что невозможно сформировать косным языком. Нежность витает в воздухе, возникая из бесконечности, летает вокруг невидимыми искорками. И хочется защитить, окружить собой, даря свое тепло и свет, хочется сказать, не говоря, лишь улыбаясь, смотреть, как в глазах напротив, отражается твой силуэт…
Они вернулись лишь через два месяца, и на следующий же день я попросил Аленку выйти за меня замуж. Потому что, с каждым днём до их возвращения, всё больше чувствовал себя на грани нервного срыва, натянутой до предела струной, которая звенит, грозя в любой момент оборваться от нарастающей неопределенности, ведь главные слова между нами до сих пор так и не были сказаны.
Она все еще не моя полностью и это выжимало все жизненные соки. Если буду уверен, что Аленка тоже любит, лбом стены расшибу, босыми ногами землю вспашу, прокладывая к ней ровную дорогу через все препятствия, лишь бы быть рядом, парой, чтобы идти дальше вместе. Поэтому хотел видеть ее глаза в момент, когда скажу о своей любви и попрошу стать моей женой. И вот сейчас она со мной и я, наконец-то, задаю этот главный вопрос:
— Аленушка, ты станешь моей женой?
— Ваня, правда?
— Тебя что-то смущает? — переспросил, внимательно вглядываясь в ее лицо, чувствуя, как холодеет внутри. Я ошибся и моя девочка испытывает не такие сильные чувства, чтобы решиться связать со мной свою жизнь? И как быть с кольцом в коробочке, которое совсем по-идиотски положил в карман брюк?
— Ой, а почему ты застыл?
— Может, потому, что ты не ответила на мой вопрос с предложением руки и сердца?
Аленка несмело обняла меня руками за шею, потянувшим всем телом, привстала на цыпочки, уткнувшись в плечо, и полушепотом ответила:
— Я согласна, Ваня, конечно, я согласна. Просто не поверила сразу в твои слова…, слишком все нереально, волшебно, как в сказке.
— А разве наша встреча началась не с нее? Я же стал Дедом Морозом и должен исполнять желания окружающих.
— И угадал мое! Самое заветное, с первой нашей встречи. Ты мой Дед Мороз!
— Нет, это ты моя Снегурочка, настоящая, любимая, которая появилась именно тогда, когда я подыхал от одиночества и тоски.
Я смотрел на неё и не мог отвести взгляда. От своей девочки, от той, что стала наваждением и спасением одновременно. Не смогу прожить без нее и нормально дышать, это теперь невозможно. Без этой ясной улыбки, без естественного запаха, присущего только Снежке. Без сумасшедшего желания целовать ее, не сдерживая себя, чувственно, жарко, страстно, — я даже тряхнул головой, чтобы отогнать от себя те картинки, которые красочно показывали дальнейшее. Как же трудно держать себя в руках рядом с ней, когда невыносимо хочется впитывать всем телом её ласку и нежность, дышать этой солнечной девочкой. Бредить от ее красоты. Я сделал свой выбор, и для этого не понадобилось много времени. Скажи мне кто, несколько месяцев назад, что буду способен испытывать нечто подобное, не поверил бы, рассмеялся этому фантазеру прямо в лицо. И вот я здесь, делаю предложение своей красавице, влюбленный по уши, как малолетний юнец.
— А где мое кольцо? Или оно полагается позже?
— Господи, Аленка, рядом с тобой просто глупею, — я лихорадочно вытаскивал кольцо, которое долго выбирал для своей любимой. Оно так естественно засверкало на ее пальчике, словно с момента своего изготовления было предназначено только этой девушке.