— Какое красивое кольцо, мне так нравится. Оно не может не нравиться!
— А мое сердце ты уже забрала себе. Потому что я больше не могу жить без тебя. Без вас с Костиком, ты же это понимаешь. Послушай меня немного, попытаюсь немного объяснить, чтобы ты не сомневалась. Я по дури был женат на бездушной твари, но бог помог встретить чудо, которой я готов отдать всего себя, на всю жизнь, если ты этого захочешь. Надеюсь, что захочешь, иначе, зачем все это? Человек не может жить в темноте, без света, а ты мое солнышко. Персональное, яркое, теплое. С тобой я наконец-то понял, что значит любить по-настоящему, так, что сердце сбивается с ритма, лишь только ты появляешься в зоне моей видимости. Хочется постоянно прикасаться к тебе, косы твои с ума сводят, у нашей дочери обязательно такие же будут! Прошу тебя — никогда, слышишь, никогда не обрезай свои волосы, милая, я этого просто не перенесу. Мне становится плохо от мысли, что ты можешь уйти, решив, что в твоей жизни я ошибка. Я взрослый влюбленный по уши дурак. Веришь ли, первый раз в жизни признаюсь по-настоящему в любви и переживаю так, что все бы студентики — ботаники ржали в голос, слыша, как неумело я это делаю. Не было в моей жизни такой практики, без нее обходилось, меня добивались любыми способами. Да и жизнь не требовала любви, вроде шла в правильном направлении, но скучно и серо, словно спал с открытыми глазами, законсервировав за ненадобностью чувства, в ожидании тебя, я это только потом понял.
— Ты моя Снегурочка из зимней сказки. Нашла меня, замерзшего под елочкой, отогрела и вдохнула желание жить. Дышать полной грудью, любить и быть любимым. Раскрасила ярко мой тусклый мир, подарив счастье. Сотворила настоящее чудо, сказку наяву. Теперь моя очередь ее продолжить. Никому тебя не отдам ни тебя, ни Костика. Мое! Настоящее, дико необходимое, родное! Всех порву, если понадобится, весь мир ради вас переверну, все желания и мечты исполню взамен на свою одну — только будь всегда со мной! Я хозяин своему слову, так есть и иначе не будет. Дай мне надежду на то, что у нас все будет хорошо, потому, что я тебе тоже не безразличен, нужен. Как опора, защита, твой любимый мужчина, наконец. Мне этого будет достаточно, я знаю, что моя Снегурочка не умеет врать, ведь так?
— Ваня, и ты мне очень нужен. Слышишь, очень, очень нужен, смертельно необходим, потому что я люблю тебя!
Я счастливо рассмеялся, подхватывая Снежку на руки, кружась с ней под собственные слова:
— Я люблю тебя больше, моя любимая Аленушка.
17 Глава
Это был очень счастливый год, словно судьба, наконец-то, сжалилась надо мной, подарив настоящую половинку, тем самым сделав цельным и бесконечно счастливым. Настолько, что утром, отрываясь от жены, чтобы ехать на работу, я через час — другой бросал все дела и без сомнения выскакивал из кабинета, где шла очередная планерка или совещание с кучей народа, в пустую приемную или в коридор, чтобы лихорадочно набрать номер и услышать из телефона любимый голос:
— Ванечка, что случилось?
— Случилось немыслимое, родная, я слишком долго не слышал твой нежный голос. Это просто невыносимо! Как вы там, Костика увезла в садик? Опять капризничал кроха?
— Нет, любимый, он постепенно привыкает, воспитательница говорит, что через недельку можно попробовать оставлять его на целый день.
И я снова шел ко всем этим солидным и серьезным людям, с шальной улыбкой и дурацким выражением на счастливом лице, чтобы проходя мимо Кати услышать участливое:
— Лимончику дать?
А торжествующе показав ей за спиной средний палец и оглянувшись, услышать вслед сокрушенное: «Сумасшедший!». Завидуйте молча моему счастью, я слишком долго его ждал.
Казалось, что нельзя быть счастливее. Моя девочка, ко всему прочему, оказалась великолепной хозяйкой. С ее обретением наш дом стал обжитым и очень уютным, в него хотелось возвращаться, зная, что меня ждут и встретят с любовью. Костик несся навстречу с криком: «Папа!», заливаясь счастливым громким смехом, когда я подхватывал его тельце, осторожно подкидывая вверх под нарочитое Аленкино ворчание:
— Ох уж ваши забавы. Давайте, идите мыть руки и за стол. Представляешь, Ваня, так и не смогла его без тебя заставить покушать. Папу он ждет!
Да, Костик теперь предпочитал звать меня папой. Правда, иногда забывался и называл Ваней, но совсем редко. Помню, как сладко разлилось тепло в груди, когда сидя за ноутом и читая договор, в версии, откорректированной юристом, услышал тихое и несмелое «Папа!» вслед за легким прикосновением маленькой ручки к моему колену. Повернувшись к малышу, увидел его выжидающий взгляд. Забыв о том, чем только что занимался, поднял Костика и посадил на колени: