На середине матраса крепко спала Санди, а у ее ног, свернувшись в клубок, лежала собака. Приоткрыв один глаз, она издала тихое предупреждающее рычание.
Мейбел взглянула на Джереми.
— Я думала, ты оставил ее на заднем крыльце.
— Я ее там и оставил.
Санди потянулась, открыла глаза и села.
— Ей не нравится спать на улице. Поэтому я впустила ее сюда, — пояснила она, поглаживая собаку по голове. — К тому же она такая одинокая…
— А ты не хотела бы взять ее с собой? — тут же предложила ей Мейбел. — Мне кажется, она к тебе очень привязалась.
— Что вы! Маму хватит удар.
— Этого я и боялась, — пробормотала Мейбел. — Думаю, сообщение по радио ничего не даст. Нужно расклеить на соседних улицах как можно больше объявлений. Вот тебе и занятие на сегодняшний день, Джереми. Напиши, что мы предлагаем вознаграждение.
— Какое вознаграждение?! — возмутился Джереми. — Мы же нашли собаку! Это ее хозяева- растяпы должны заплатить нам.
— Послушай, девяносто девять против одного, что ее хозяин не объявится. Мне все равно, кто им станет. Я заплачу любому, кто избавит меня от этой псины. Санди, — повернулась Мейбел к своей гостье, — олимпиада начнется через час. Иди в душ, а я пока приготовлю завтрак.
Девочка пошла в душ, а собака улеглась на ее место.
— Ну вот, — Мейбел вздохнула, — теперь она решила быть сторожевой собакой.
Джереми без труда расшифровал взгляд, который Мейбел бросила на него, и поспешил выставить собаку за дверь, несмотря на ее сопротивление.
Из водопроводного крана капало сильнее, чем накануне. Если дальше так пойдет, подумал Джереми, то к вечеру кран просто сорвет. Наверное, Мейбел не знает, во что ей обойдется вызов аварийной службы.
— Под апельсиновый сок лучше всего идут мои любимые французские тосты, — сказала она, разбивая яйца в миску и протягивая руку за сбивалкой. — Джереми, что ты собираешься делать?
— Блинчики вместо твоего омлета.
— Я говорю не о еде. Я спрашиваю о Лорин. Не думаю, что она всему поверила.
— Я предупреждал тебя: эту леди на мякине не проведешь. Если бы ее можно было убедить всякими россказнями, меня бы здесь не было.
Мейбел вздохнула так выразительно, что Джереми без труда понял, что она могла бы сказать. Хорошо, что я никогда не тешил себя никакими иллюзиями, подумал Джереми, иначе тяжесть этого вздоха полностью сокрушила бы мое мужское самолюбие.
— Надо бы как-нибудь ускорить дело. Ты об этом не думал? — спросила Мейбел.
Джереми задумчиво посмотрел на нее и пробормотал:
— Жаль, что я не пригласил Лорин на завтрак. Это здорово продвинуло бы наше дело.
— Почему?
— У тебя сейчас очень выразительный вид: темные круги под глазами, припухшие от бессонницы веки — налицо все признаки бурно проведенной ночи.
Мейбел швырнула в него яйцо, сваренное для Санди. Джереми поймал его как мяч и вернул ей.
— Блинчики подождут, — сказал он. — У меня появилась идея получше.
— Делай что хочешь, но только без меня. Я — не приходящая прислуга.
— Предложи Санди денег на кафетерий, а мы с тобой давай отправимся обратно в постель и закончим то, что начали.
Мейбел успела полностью проснуться и держала под контролем свои эмоции, а потому отреагировала на возмутительное предложение Джереми весьма сдержанно:
— Мне показалось, ты сказал, что еще не сошел с ума, чтобы спать со мной.
— Да нет, — возразил он, удивляясь столь странной интерпретации его слов, — я просто сказал, что у меня есть выбор. А это совершенно другое.
— Ну допустим… — недоверчиво протянула Мейбел. — А как ты думаешь, что изменится, если я лягу с тобой?
— Не очень многое, если говорить о Лорин, — согласился Джереми. — Но я буду чувствовать себя гораздо лучше, и ты тоже.
Какое-то мгновение Мейбел смотрела на него таким взглядом, будто всерьез задумалась над сказанным. У Джереми перехватило дыхание.
— На самом деле ты ведь этого не хочешь, — сказала она наконец.
Нет, хочу, мог бы ответить Джереми с полной уверенностью: теплота ее сонного тела до сих пор тревожила его. Но он выбрал более обтекаемую форму:
— Ты так думаешь?
Мейбел покачала головой.
— За то короткое время, что мы снова вместе, я успела забыть, какой прекрасной была моя жизнь после развода с тобой. Во что она опять превратится, если мы начнем все сначала?
Никогда в жизни Мейбел не чувствовала себя такой усталой, как сейчас. Ее смущал даже не ее сон: еще никто не научился контролировать свои сновидения. И даже не то, что ее подсознание, упрямо игнорируя все факты — годы разлуки, горькие прощальные слова, ущемленную гордость, — сразу трансформировало их в чувства.