— Вот как? — Джулия немного подумала. — Ладно, поступим так. Я закрою глаза, когда вы будете вылезать из воды.
Джулия уселась на ступеньки в том конце бассейна, где было совсем мелко. Джейк бултыхался на глубине. Время от времени он отдыхал, придерживаясь рукой за бортик. Они разговаривали. Джулия спрашивала, Джейк ей отвечал. Впервые за несколько лет он говорил правду. Только ей, одной из всех. Жене генерала. Но она, единственная в мире, не использует его откровенность во зло. Не сможет. И он был с ней откровенен.
Он рассказывал о своем доме в Западной Виргинии, в месте под названием Аппалачия. Об отце-шахтере с синими от силикоза губами в тридцать пять лет. Отец задыхался, его мозг нуждался в кислороде, между вдохом и выдохом он мог произнести не более трех слов. О матери, худой, усталой и сгорбленной. Такой он ее помнил с раннего детства — ему тогда было четыре года, а матери двадцать один. У Джейка было множество братьев и сестер и всех требовалось кормить, одевать, обувать. Джейка, самого старшего, ждала работа в шахте, такая же как у отца.
То был несвязный косноязычный рассказ, пересыпаемый бесчисленными «значит, так», «вот» и так далее. Но Джулии было не до лингвистических изысков. Она слушала повесть о безнадежном, ненавистном нищенском существовании, гадая, как же ему удалось бежать от всего этого. Она даже не сразу заметила, что Джейк вдруг умолк.
— Почему вы замолчали? — спросила она.
— Я подумал, что вам наскучило.
— Нет. Расскажите, как вы оттуда уехали.
В поселок приехали миссионеры. Они привезли книги, которые Джейк не мог читать, потому что его никогда ничему не учили, и они привезли мечты о другой жизни. Джейк слушал их и мечтал. А когда они уехали, удрал с ними, спрятался в их фургоне. Они обнаружили его уже в Чарлстоне и не отослали обратно, понимая, что это его погубит. Ему предложили поступить в армию, понимая, что и там его могут убить. Но выбор был невелик.
— Мне было шестнадцать, и я не умел ни читать, ни писать, ни считать.
— Как же вы попали в армию?
— Мэм, не обижайтесь, но ничего не стоит попасть в армию в военное время. Они были просто счастливы, когда увидели, какой я рослый и сильный. Чтобы нажимать на спуск, большого ума не надо.
Джулию передернуло — из-за того, что он сказал сущую правду.
Джейк снова умолк. Ничего себе история, размышляла Джулия. Неграмотный сын шахтера спасает жизнь утонченной интеллектуалки. Она будет по-прежнему счастлива со своим мужем-генералом. А он? Что будет с ним? Умрет в джунглях, всего в пяти милях к северу отсюда? Выживет, но сойдет с ума? Вернется «героем» с войны, которую все ненавидят, и сделается объектом ненависти? С отчаяния пойдет работать на угольную шахту? Красивый парень, речь которого безнадежно хромает. Джулия вспомнила «Пигмалиона»…
— Для меня это вовсе не конец, — внезапно заявил он, словно прочитав ее мысли.
— Кем же вы станете?
— Не знаю. Я хочу поступить в колледж, выучиться, а потом уж решать. Я сообразительный. Но пока еще не обучен грамоте. Надеялся в армии чему-нибудь научиться, но зря.
Значит, в армии он разочаровался. Джулия вздохнула с облегчением. И ни много ни мало мечтает поступить в колледж! А сам даже в начальную школу не ходил. Когда же он добьется исполнения своих желаний? До сих пор он боролся за свою жизнь и теперь вот спас от смерти ее. Что она может сделать ради его спасения?
— Считаете, что вы у меня в долгу?
Он снова прочитал ее мысли! Она взглянула на Джейка, и он ответил ей открытым и прямым взглядом синих глаз. Таких серьезных. Что в них? Уверенность в себе?
— Вы знаете, что это так и есть.
— Тогда… — произнес он и смолк.
Джулия ждала. Он мог бы потребовать, чтобы она ему отдалась. Ну что ж… Несколько минут безумия, вспышка эмоций, немного риска… все достаточно просто. Но возможно, он потребует большего. Она задержала дыхание.
— Помогите мне. Научите говорить правильно, так, как вы. Научите меня читать и писать.
Джулия пошевелила в воде длинными белыми пальцами, снова очень внимательно посмотрела на Джейка и сказала:
— Хорошо, Джейк, я постараюсь.
— Отлично! Давайте начнем! — Джейк стал выбираться из бассейна, без видимого усилия подтянувшись на сильных руках; высунувшись из воды до пояса, добавил небрежно: — Закройте глаза.
В его тоне прозвучала невысказанная мысль: «Можете, раз уж вам так хочется, разыгрывать глупую скромность, но мне нечего стыдиться своего тела».
Джулия даже глазом не моргнула. Она смотрела на его прекрасно сложенную фигуру, пока он обматывал полотенце вокруг талии и потом собирал высохшую на солнце одежду. Прежде чем удалиться в раздевалку, Джейк остановился возле Джулии.
— Наверное, не стоит начинать сегодня. После того, что произошло… и скоро ваш муж вернется…
— Нет, все прекрасно. Для меня это даже лучше — чем-нибудь занять голову. Мужа не будет дома еще по меньшей мере дня три.
— А кто ваш муж?
Джулия ответила. От ее слов Джейк замер на месте и серьезно подумал о просьбе, с которой он к ней обратился. Муж Джулии был не просто какой-то генерал, а самый главный, так сказать, всем генералам генерал. Однако он на много, очень много лет старше жены.
— И он оставляет вас здесь одну?
— У меня есть охрана, вы это знаете. Я в полной безопасности. Сегодняшнее происшествие — следствие нарушения мной обычных правил.
Она и в самом деле верит, что ей ничто не угрожает, подумал Джейк. Ей не приходит в голову, что с охранниками и водителем не так уж трудно справиться. Джулия, в сущности, мишень, и мишень удобная — наивная, беззащитная, доверчивая.
— Фрэнк, он спас мне жизнь, и как ты думаешь, о чем он попросил в награду? Попросту о праве, которым должен был обладать с момента рождения. Он здесь воюет за это право. Рискует жизнью ради того, чтобы стать таким, как все. Мне больно думать об этом.
— Ты от души хочешь ему помочь, Джулия, или просто считаешь себя обязанной? — мягко спросил муж.
— Разумеется, хочу, Фрэнк. Когда познакомишься с ним, поймешь почему. И постараешься ему помочь. Ты тоже не захочешь, чтобы он рисковал жизнью каждый день.
Ну вот, она сказала это ему. Фрэнк вернулся на два дня. Они без конца обсуждали «инцидент». Обсуждали намерение Джулии помочь Джейку и желание Фрэнка отправить ее в Вашингтон. И вот теперь она наконец сказала, чего хочет — чтобы Джейк оказался в безопасности.
Фрэнку понадобилось немало времени, чтобы осознать слова жены. Ведь это вовсе не естественное и простое желание научить неграмотного деревенщину читать и писать. Парень явно много значит для Джулии. Насколько это серьезно? Фрэнк со вздохом посмотрел на свою красивую молодую жену. Он не усомнился ни в ее любви к себе, ни в ее верности.
Но при этом он знал о ее причудах и фантазиях, ведь она все еще избалованная маленькая девочка. Избалованная ее отцом, лучшим другом Фрэнка. Избалованная самим Фрэнком, Джулия получала все, чего хотела. Фрэнк обожал ее баловать. Но это требование…
Разумеется, это в его силах. В его силах делать все что угодно на этой войне. Он может отправить этого малого и Джулию в Вашингтон хоть сегодня вечером. Но насколько это у нее серьезно? Может, всего лишь ее очередная причуда?
— Он просил об этом?
— Нет! Он просил только о том, чтобы я его учила. Не больше. Это моя идея, но я ему о ней не говорила.
Она не говорила, так как думала, что Джейк не согласится. Ведь он такой самоуверенный и мнит себя бессмертным.
— Ты считаешь, это справедливо по отношению к другим?
В ту самую секунду, как с губ Фрэнка слетел этот вопрос, он понял, насколько неразумно спрашивать у его великодушной жены, справедливо ли избавить кого-то от участия в бойне.
— Справедливо? Справедливость — это слово на войне теряет смысл. Тем более по отношению к жизни Джейка. Все свои семнадцать лет он не знал справедливости. Так ответь мне, можешь ты это сделать или нет?
— Ты же знаешь, что могу. Но подожди до тех пор, пока я с ним не познакомлюсь. Если я собираюсь перевести его в нестроевые, мне надо узнать, что он собой представляет. Он же не просто любимый ученик и ангел-хранитель. — Он поцеловал ее. — Он будет здесь завтра?