Осторожно встаю с кровати и иду собираться. Скоро должен приехать Кира.
Умываюсь и одеваюсь максимально тихо, стараясь не разбудить мирно спящего мужчину. Выхожу во двор ровно к назначенному времени. Кира с зонтом в руке уже поджидает около машины, припаркованной недалеко от дома.
Ветер пробирается под одежду. Неприятный озноб проходит по всему телу, забирая тепло.
— Соня, — неожиданный отклик останавливает меня посередине двора.
В мою сторону в одних штанах мчится Стас. Быстро нагоняет и хватает за руку.
— Не оставляй нас, — болезненный взгляд прожигает в груди огромную дыру.
Не могу остаться. Не могу переступить через свои обиды и боль, накопленные за годы одиночества. Собираюсь попрощаться с ним навсегда. Но вдруг к дому подъезжает ещё один автомобиль.
Тонированное стекло быстро опускается, и из темноты салона выглядывает дуло пистолета, нацеленное в мою сторону. Не успеваю сообразить, что к чему, как Волков закрывает меня собой. Раздается серия выстрелов. Машина резко трогается с места. Скрежет шин, как осколок от взорвавшейся гранаты въедается в мозг.
Медленно оседаю вместе с раненым на землю, окрашивающим грязные лужи хлынувшей из груди ярко-красной кровью. Разглядываю лицо, исказившееся от жуткой боли, и не верю в происходящее. Изо рта любимого мужчины вырывается кровавый фонтан. Начинаю истошно орать, как раненое животное, осознавая беспощадную реальность. Поднимаю лицо навстречу холодному серому небу и проваливаюсь в спасительную тьму, ставшую частью моей проклятой жизни.
Глава 42
— Бабушка, почему ты после смерти дедушки так и не вышла замуж? — заинтересованно смотрю на пожилую женщину, прожившую большую часть жизни без любимого мужа.
— Знаешь, что самое страшное в жизни? — задает встречный вопрос Ба.
Пожимаю плечами, не имея представления, какой ответ она хочет услышать.
— Прожить её с нелюбимым человеком, — отвечает мудрая собеседница, — Соня, ты выбрала прожить жизнь, уехав от своего любимого. Как думаешь, найдешь ли ты счастье, убежав от самой себя и своих чувств?
— Бабушка, — смотрю с глубокой болью на родного человека, — он меня сильно обидел. Как же я могу простить его.
— За день до смерти дедушки мы с ним сильно повздорили. Я затаила на него обиду, а он ушел из дома и больше не вернулся, — тяжело вздыхает вдова.
По щеке старой женщины стекает одинокая слеза, которую она спешит скорее стереть костлявым пальцем.
— Только потеряв его, поняла, что любовь всё прощает. Жизнь так скоротечна, что в ней не должно быть места обидам. Непрощение, как веревка с камнем, брошенная на шею, потянет в воду и погубит душу.
Резкий запах нашатырного спирта приводит меня в сознание. Разгоняет чудесный сон, где мне было хорошо рядом с близким человеком, которого больше никогда не увижу. Но разговор с бабушкой заставляет задуматься о нас со Стасом. Смогу ли я жить без него?
Открываю глаза и вижу перед собой измученное лицо Киры, который вздыхает с облегчением, когда я прихожу в сознание. История повторяется. Всё та же больничная койка, тот же доктор с ватой в руке и мой друг.
— Что со Стасом? — единственное, что меня сейчас волнует. Сердце бешено бьется в ожидании ответа, боясь услышать о самом страшном, что могло случиться с нами.
— Он в реанимации, — с горечью сообщает врач.
Страх парализует, обездвиживает работу сердца. Начинаю задыхаться от панической атаки. Не могу его потерять. Жить вдали от него — это одно, но знать, что Стас похоронен в сырой земле, убьет и меня.
— Соня, выпейте успокоительное, — протягивает мне стакан с жидкостью врач. Забираю лекарство и жадно выпиваю в надежде, что это хоть как-то облегчить мои страдания.
— А где Софи? — неожиданно вспоминаю о девочке, которая осталась дома одна.
— Её отвезли ко мне домой и вызвали няню, — ответ Киры рассеивает волнение о дочери Волкова.
Вдруг в палату врывается встревоженная супружеская пара в белых халатах. В глазах обоих читается великая скорбь. Настя, как только замечает меня, кидается в объятья. Начинаем безудержно рыдать над ситуацией, из-за которой встретились впервые за пять лет. Только сейчас понимаю, как мне её не хватало.
— Всё будет хорошо, — шепчет подруга мне на ухо.
Рядом на кровати пристраивается Дима. Берет мою ладонь и крепко сжимает. Пытается меня подбодрить, но прекрасно осознает, чем всё может закончиться.
— В коридоре ожидает Виктор Александрович… Я рассказал ему о тебе, — ставит перед фактом муж подруги.
Не так представляла себе нашу встречу. Не знаю, как посмотрю в глаза отцу, который может потерять сына из-за меня. Боюсь почувствовать лютую ненависть от близкого человека. И он будет прав, ведь это моя вина. Верша свою месть, я была готова к своей смерти. К его нет, как бы не злилась.
Беру свои эмоции под контроль и неуверенным шагом направляюсь навстречу неизбежному. Пластырь лучше всего отрывать резко.
Выхожу в коридор, ища глазами Виктора Александровича. Взгляд останавливается на осунувшемся пожилом мужчине, ожидающем на скамейке. Незаметно подхожу ближе. Отец Стаса поднимает голову.
— Соня, — выдыхает мужчина и берет в плен моё ослабшее тело. Крепко сжимает в отеческих объятьях, — не могу поверить, что обе мои дочери живы.
Начинаю рыдать, когда смысл сказанных слов доходит до воспаленного сознания.
— Тише, тише, детка, — похлопывания по спине приносят неимоверное облегчение.
— Простите меня за всё и за Стаса тоже, — умоляюще прошу мужчину.
— Ты ни в чем не виновата, а сын обязательно выкарабкается.
— Какая трогательная встреча с призраком, — раздается шипение в нашу сторону. Отрываюсь от мужчины и вижу перед собой Екатерину Свиридову.
— Пойдем, нам надо поговорить, — тащит меня за собой неугомонная женщина.
Кафетерий на первом этаже быстро наполняется голодными людьми. Время близится к обеду. Мы с Катей заказываем по чашке кофе и устраиваемся подальше от любопытных глаз, спрятавшись за большой пальмой.
— Это ты со своим дружком всё устроила? — проносится тяжелый вздох, — отстранили от управления компанией, посадили отца, снимки прислали. Собралась меня ими шантажировать?
Какая умная и проницательная женщина. Жаль, что враг. Возможно, при других обстоятельствах мы могли бы стать хорошими друзьями.
— Шантаж? Нет, конечно, просто хотела порадовать твоего отца, — выдаю свои козыри.
Женщина начинает истерически смеяться. Ловлю недоумевающие взгляды пациентов и врачей.
— Знаешь, однажды такая же маленькая сволочь, как ты, испортила мне жизнь. И ничем хорошим это не закончилось, потому что тварью в конечном счете оказалась я, — собеседница не перестает в перерывах между фразами давиться удушающим смехом.
— Что тогда случилось? — интересуюсь информацией от первоисточника.
Катя отпивает глоток горячей жидкости и пронзительно смотрит мне в глаза, которые наполняются болью.
— Я впервые взаимно влюбилась в свою одноклассницу. Отец узнал об этом и запретил мне с ней встречаться. Но я не послушалась. Казалось, что смогу свернуть горы, мне не было страшно идти против семьи.
Женщина горько вздыхает. Видно, что воспоминания даются ей с трудом, но продолжает свой монолог.
— Но реальность оказалась намного суровее, чем смогла вынести. Мы с моей девушкой вскоре расстались по её инициативе. Позже выяснила, что отец заплатил ей, чтобы она навсегда исчезла из моей жизни. И начался ад.
Катя надолго замолкает. Поддерживаю её молчание. Нам обеим есть над чем подумать.