Ученые всячески отвергают теорию существования чего-то мифического, например, ангелов, демонов и, естественно, Бога. Я, человек совершенно не религиозный, уже просто готова наплевать на все доказательства и открытия, которые подтверждают их правоту. Мой мозг на пределе, а чувства бушуют во мне, как сильнейший ураган, бывающий на свете. Злость заползает в каждую клетку тела, в каждую артерию, растекаясь по ним вместе с кровью. Я зла на саму себя, и от этого меня трясет пуще обычного. Каждый день стал для меня испытанием, превращающимся в пытку. И виной всему один единственный человек – Чон Чонгук.
Он необычен, прекрасен, и, самое главное, переменчив, словно ветер. В нем нет никакой загадки, он сам является ею, — и как любая головоломка, он не хочет быть разгаданным. Однако всем нам известно, что рано или поздно разоблачение наступит. Я лично узнаю, кем является этот парень на самом деле, пусть даже чертовым ангелом, — да простит меня Бог, если он все-таки реален.
Мне тяжело понять и осознать, что в человеке вмещается столько отличных друг от друга качеств: одно может убить, другое исцелить. Иногда он умудряется смотреть на всех так, словно они отвратительные личинки, не достойные присутствовать, дышать и, наверное, даже существовать рядом с ним. А затем я застаю его в парке, сидящим на лавочке и задумчиво наблюдающим за людьми с нежной улыбкой.
Но то, как он смотрит на меня – совсем другая история. Говорят, что взгляд – это нечто удивительное, то, что не всегда поддается описанию. Чонгук часто делал вид, что не замечает меня. Всячески игнорировал мои фразы и действия, что бы я не делала, как бы не пыталась завлечь его и вывести на чистую воду.
Сначала я взялась за это лишь ради азарта и доказательства, что даже такая загадка мне по зубам. Однако все зашло слишком далеко, — теперь я нуждаюсь в этом, мне необходимо понять его. Зачем? Кажется, я просто сошла с ума, вот и весь ответ. Поехала крыша от его губ, от его голоса, от его взгляда, который пронизывают меня насквозь, задевая каждый кусочек внутри. Наступил момент – уже не помню, когда, не помню, как – когда Чонгук перестал смотреть сквозь меня. Я больше не была проходящим мимо кем-то там, не была призраком, не была препятствием, которое он пытался обогнуть. Это было концом для моего самообладания. Добило меня, разбило на кусочки разум, заставляя думать только о нем.
Жизнь, однако, штука странная, ведь теперь я пытаюсь избегать его − лишь бы перестать думать о нем хоть на минуту − а он, словно нарочно, постоянно оказывается рядом. Везде мелькает его затылок с каштановыми волосами, слышен приторный голос, не лишенный мужской хрипинки, и теперь самое ужасное, что могло произойти со мной: его руки, протянутые ко мне, чтобы помочь подняться с пола, на который я тяжелым камнем упала, врезавшись в спину Чонгука.
— Прости. Ты как? — слова врезались в моё сознание и глубоко засели там, отметая все, что было ранее.
Он присел на корточки подле меня и виновато смотрел мне в глаза.
Прямиком. В. Глаза.
Чон Чонгук протянул мне руку помощи и извинился − что может быть невероятнее?
Моё сердце отбивает невероятно бешеный ритм, мне кажется, что я сейчас перестану дышать.
А он все сидит и смотрит.
Беспрерывно.
Выжидающе.
Я погорячилась с ангелом, думаю, даже демоном назвать его будет мало — сам Дьявол сидит предо мной. Ещё никто не заставлял меня испытывать столько чувств одновременно. Какие же великолепные были времена, когда мы видели друг в друге лишь знакомых, коллег. Я сама все испортила, захотев покопаться в этом парнишке, а теперь пьянею от него, как от самого дорогого виски.
— Кто же ты, Чон Чонгук? — слова вылетели из моего рта, как пуля из пистолета, только я не помню, в какой момент решила нажать на курок. — Забудь. Все хорошо, мне пора.
Я быстро вскочила на ноги и, повернувшись на пятках, быстро зашагала вперёд, даже не представляя, куда направляюсь, потому что в глазах стояла пелена.
Моё имя, произносимое им, врезалось в спину, но ноги не желали останавливаться.
— Да погоди же ты, окаянная, — Чонгук подбегает ко мне и хватает за руку, разворачивая к себе.
— Отпусти, тебе не понять, — мой голос был груб — не стоит показывать то, насколько сильно я волнуюсь сейчас.