— Я должна позвонить подруге, — выдавливаю из себя, пытаясь оттянуть ворот платья, которое вдруг стало невыносимо сдавливать грудную клетку.
— На улице позвонишь, — один из парней выхватывает из моих ослабевших пальцев сумку и закидывает её себе на плечо. — Пойдём скорее, красотка, пока в обморок не грохнулась.
Чувствую, как мои навязавшиеся собеседники подхватывают меня под локти и, приподняв мою ослабшую тушу, вытаскивают из-за барной стойки.
Мне не нравится, что они меня хватают. И исходящий от них запах табака и крепкого алкоголя. Собрав последние силы, кручу головой, пытаясь разглядеть в толпе Алёну. Вдруг она сейчас вернётся и не найдёт меня? Но как бы я ни прищуривалась, всё равно не могу сложить смазанные очертания в картинку. Здесь слишком темно и ничего не видно.
Наверно, мне правда нужно на воздух, потому что в клубе вдруг стало ужасно жарко. От этой жары слабеют мышцы и невыносимо тянет в сон.
Ноги начинают заплетаться и подворачиваться, и я практически повисаю в руках у двух навязавшихся мне незнакомцев.
Чужие пальцы сильнее сдавливают мои руки. Становится больно настолько, что из моего рта вырывается глухой стон. Но эти двое не обращают на это никакого внимания. Я хочу вырваться и сказать им, чтоб проваливали к чёрту, но не могу даже пошевелить языком.
Голова безвольно повисает, и волосы падают на лицо, скрывая обзор.
Внезапно чувствую резкий порыв свежего воздуха и понимаю, что мы уже на улице. Только почему-то не с той стороны, откуда мы с Алёной заходили в клуб, а со стороны заднего входа.
Ночная прохлада чуть придаёт сил, и я начинаю трепыхаться в руках парней, пытаясь освободиться от их захвата.
— Всё, отстаньте, — бормочу, еле шевеля языком. — Дальше я сама. Я… мне просто нужно подышать.
Кожа на запястьях болит из-за того, что эти двое слишком сильно их сдавливают. Настолько, что мне даже кажется, там останутся синяки от их пальцев.
Не знаю как, но мне всё же удаётся вырваться. Может быть, свежий воздух придаёт сил, а может они просто сами меня отпускают, но я вдруг резко начинаю заваливаться назад и, упав, бьюсь спиной об холодную кирпичную стену клуба, немного сползая по ней вниз.
От резкого удара из меня вышибает весь воздух. Он выходит из лёгких с хриплым свистом, и грудь начинает болезненно саднить.
— Да куда ты сама-то, — слышу насмешливый голос у себя над ухом. — Сейчас замерзнешь. Давай мы с Пахой тебя согреем.
Чужие руки начинают блуждать по моему телу. Задирают подол платья и скользят по голым ногам, и я чувствую, как к горлу подкатывает приступ тошноты. Мне противно. Никому нельзя до меня дотрагиваться. Я не выношу телесных контактов.
— Идите… к чёрту… уроды… — выдавливаю, пытаясь оттолкнуть от себя этих подонков. Но чем яростнее я сопротивляюсь, тем активнее они начинают шарить у меня под юбкой.
— Да ладно тебе выделываться, — слышу шёпот у самого уха, и меня всю передёргивает от чужого горячего дыхания на своём горле. — Ты же уже хочешь. Ну или вот-вот захочешь. К чему сопротивляться, если можно расслабиться и получить удовольствие. Тебя когда-нибудь трахали сразу двое?
Мерзкое чувство отвращения немного отрезвляет и, замахнувшись, я отталкиваю от себя одного из парней. Тут же дёргаюсь, чтобы побежать, но как только делаю рывок, второй заламывает мне руки, и впечатывает обратно в стену с такой силой, что я больно ударяюсь об неё головой, и из глаз в тот же момент сыпятся искры.
—Смотри, какая сучка резвая, — слышу шипение возле своей шеи, а потом чей-то горячий язык ведёт вверх по моему горлу, вызывая новый приступ тошноты. — Тох, а может не надо было её так сильно накачивать? Сейчас эту шлюшку размажет, и опять в бревно придётся толкаться. А мне нравится, когда сопротивляются.
Его слова, словно ушат холодной воды, обдают меня с ног до головы ледяной волной, и я начинаю выдираться ещё яростнее. Но в ответ слышу лишь одобрительное пыхтение своих похитителей.
Пока один из этих подонков, продолжает сжимать над головой мои руки, второй резким толчком раздвигает мне ноги, и ведёт холодной рукой по внутренней стороне бедра, доходя до нижнего белья.
И в этот момент меня топит волна такой бешеной паники, что от страха у меня сжимаются лёгкие. Я знаю, что должна кричать, но не могу даже сделать вздоха.
Пытаюсь выдираться, но, к своему ужасу, чувствую, что с каждым движением силы начинают меня покидать. Словно мышцы с каждой секундой всё больше наливаются свинцом. Веки тяжелеют и подрагивают, и мне становится всё труднее держать глаза открытыми.
Ощущение тяжёлого одеяла наваливается на меня с новой силой. Я должна сопротивляться, но тело всё больше обмякает, лишаясь последних остатков сил.
Мне противно, потому что чужие руки и губы блуждают по моему телу всё настойчивее.
А ещё очень страшно, потому что я понимаю, что сейчас ночь, мы в тёмном закрытом дворе, рядом нет ни единой души, способной прийти мне на помощь, и я чувствую, что теряю сознание.
Перед глазами всё темнеет, я уже не вижу даже очертаний парней, прижимающих меня к стене. Только слышу треск, разрываемого на мне платья, а потом голой кожи касается прохладный ночной воздух.
Это последнее, что отпечатывается в моём ускользающем сознании. А потом всё погружается во мрак, и я падаю, успев только ощутить боль от удара о влажный бетон, после чего отключаюсь.
Глава 5. Руслан
— Стас, микрофон настрой. Фанит жутко.
Регулирую стойку, забрасывая провод микрофона так, чтобы выступающая сегодня девка не расквасила себе нос, пока будет скакать здесь как коза, и спрыгиваю со сцены.
День просто не может быть более дерьмовым, чем сегодня.
Моя голова трещит с самого утра и весь долбанный день. Если бы я мог остаться дома, я бы так и сделал. Закинулся бы парой анальгетиков и лёг спать, но сегодня ночью в этом чёртовом клубе выступает какая-то нововылупившаяся звездень, и нужно проконтролировать, чтобы аппаратура и свет были выставлены как надо.
На кой хрен я вообще купил этот клуб? Этот риторический вопрос я задаю себе уже три месяца.
Вроде и бабла нормально приносит, и отмывает не хуже, но необходимость таскаться сюда по несколько раз в неделю дико вымораживает.
Особенно сегодня, когда у меня такое ощущение, что в череп долбит сотня дятлов одновременно.
Хотя, наверно, это просто моя тупая привычка всё контролировать. Другой бы перекинул всё это дерьмо на управляющего и появлялся раз в месяц, раздать пинков сотрудникам, только у меня так нихрена не получается.
Всё должно быть проверено лично. Даже долбаный микрофон. Потому что я хозяин клуба, а значит несу ответственность за каждый чёртов гвоздь, прибитый здесь не ровно. И если эта звездень сегодня навернётся со сцены, потому что провода были разбросаны как попало, то это тоже будет моя ответственность.
— Руслан, всё в порядке, — кричит мне звукооператор. — Надо закругляться здесь, там толпа выстроилась уже возле входа. Клуб пора открывать.
Ещё раз окидываю взглядом сцену и даю знак диджею. Огромный зал погружается во тьму, освещаемую лишь вспышками неона и цветным паром. Начинает играть музыка, басы рвут динамики и отдаются тупой болью в моей голове.
Чёрт… Надо наверно у бармена попросить стакан воды и всё-таки выпить анальгина, иначе к концу ночи у меня череп треснет.
Прохожу мимо главного входа, где стаф уже начинает потихоньку впускать народ. Не смотрю туда, мне не интересно, моя цель – избавиться от трещащей боли в голове.
Боковым зрением цепляю белое пятно и длинные чёрные волосы девчонки, стоящей возле входа в клуб и зачем-то останавливаюсь.
Облокотившись о косяк, рассматриваю её с ног до головы. Мелкого роста. Наверно даже до плеча мне не дотянет. Худая настолько, что на лице, кажется, кроме огромных голубых глазищ и пухлых губёх вообще ничего нет.