— Что ты...
Но моё возмущение затыкается широкой горячей ладонью, а через мгновение мои голые ляжки соприкасаются с холодом комода. Боже, что он творит?! Лицо Вадима прямо над моей головой, слышу его учащенное дыхание, а затем чувствую его руки на своём животе. Длинные пальцы обводят невидимые круги по моей коже. Внутри всё сразу сжимается. Прекрати, пожалуйста, остановись.
— Вчера в душе ты же представляла меня, когда ласкала себя? — шепчет он. — Ты же ласкала себя, мартышка?
— Нет! — слишком резко отвечаю на его провокацию и хочу провалиться под землю.
— Врунишка, ты покраснела.
Он проводит рукой вниз и сжимает мою попу. Из горла вырывается тихий стон. Широко открываю глаза и в панике смотрю на него.
— Хватит. — сипло говорю я.
— Ты же этого хочешь.
Хочу. То есть не хочу. Все ужасно сложно и неправильно.
— Зачем ты пришёл?
— Затем, что в моем доме появился тот, на присутствие которого я не давал согласия.
— Напомни мне, когда этот дом и все, что в нем находится, стало принадлежать тебе? — собрав всю смелость, выпаливаю в ответ.
— Ты моя, мартышка. И ты сама это всегда знала. И сама хотела, чтобы так было.
— Ну и кто из нас двоих живёт прошлым, Вадим?
Он отстраняется. Но вместо того, чтобы почувствовавать облегчение, становится ещё сложнее. Теперь он видит меня всю целиком, в одних тонких бежевых бразильянах из эластана. Он смотрит так, словно это нормально и правильно. Хотя, где он и где нормальность...
— Куда вы собрались вдвоём? — следует обжигающий своим холодом вопрос.
— Гулять.
— Я с вами.
— Нет!
— Да, мартышка, да.
Панически сглатываю. В любой другой раз я была бы счастлива провести с ним время. Но сейчас другая ситуация. Если Вадим пойдёт с нами, то это будет самая некомфортная в жизни прогулка для Саши.
К тому же, я все ещё злилась. Полностью игнорирует моё существование, переключает его на другую, а когда я пытаюсь сделать то же самое, пресекает любую мою попытку, отгораживая от ответного шага. Но я не жертва. И если уж играть, то на равных.
— Хорошо. — отвечаю после небольшой паузы. — Мы пойдём через двадцать минут.
Глаза Вадима сужаются — прощупывает мои слова на подвох.
— Ну всё, иди, мне надо одеться. — добавляю для убедительности.
— Мне и так нравится. — ещё раз напоминает о моей наготе парень.
— Отлично, тогда пойду так!
И демонстративно направляюсь к выходу из комнаты. Но Вадим тут же с рыком захлопывает дверь прямо перед моим носом. Так-то.
Прислушиваюсь к звукам в коридоре. Вскоре его шагов становится не слышно. Быстро подбегаю к шкафу, надеваю, слава Богу, заранее повешенный вязаный костюм из темно зелёного топа и лосин, накидываю сверху оверсайз кардиган и на носочках, стараясь не издать ни звука, спускаюсь вниз.
— Бегом, бегом, бегом! — говорю шепотом, размашисто жестикулируя руками, забежав в комнату друга.
— Не говори, что мы снова от него сбегаем. — усмехается Сашка, на что я только истерично киваю.
С одной стороны, мне должно быть неловко за такое бегство, с другой — дух авантюры накрывает нас обоих, и мы, хихикая в ладошку, готовые в любой момент взорваться от смеха, проскальзываем в коридор, обуваемся и вылетаем из дома. Останавливаемся лишь за поворотом на стыке двух улиц и только тогда позволяем себе заказать такси и расхохотаться.
— Ты меня извини, конечно, но почему бы ему не сказать, что у меня есть девушка? — спрашивает Саша.
— Если ты думаешь, что это что-то изменит, то ты сильно ошибаешься.
Да и отчитываться перед Вадимом у меня нет никакого желания. Пусть думает, что хочет. Маше же он не говорил, кто я.
Сердце бьётся как бешеное. Успокаиваюсь лишь тогда, когда мы садимся в кожаный салон такси. Холод салона приятно обжигает оголенные участки кожи, напоминая о недавних касаниях.
Довольно улыбаюсь, так, чтобы этого не увидел Саша. Я сделала это, сделала свой ответный шаг в твоей игре, Вадим.
Глава 26. Лера
— Пипец обидно, что я не был тут раньше. — произносит Саша, и ощущение счастья теплом разливается по моему телу. Я хотела, чтобы ему понравилось, и переживала, ведь он явно заслуживал экскурсовода куда лучше меня, переехавшую сюда относительно недавно. Не будь Вадим таким засранцем, он бы показал город во всей его красе.