Мы расположились друг напротив друга, смотрели в глаза, каждый держал взгляд, никто не опускал. Губы Аркадия Владимировича растянулись в похвальной улыбке. Чувствовал себя, как на экзамене перед грозным преподавателем. Любая ошибка и сразу в зачетку «неуд», отчисление.
— Достойный сын своего отца. Я не сомневался, что ты будешь более перспективен, чем Ахмет! – голос был скрипучим, неприятным, хотелось заткнуть уши. Сцепил руки в замок.
— Чем обязан? – мне пока не ответили, в кабинет вошла секретарь, по тому, как дрожал поднос в ее руках, она сильно нервничала. Расставив чашки, умудрившись никому не вылить кофе на брюки, Полина быстро ретировалась.
— Меня попросили с тобою поговорить. В последнее время ты мало кого слушаешь, безнаказанно злодействуешь, никому не даешь шанса оправдаться, реабилитироваться. Сразу же расправа. Саид, так дела не делаются. Если все будут так поступать, как ты, то ни о каком мире в нашей сфере не может быть и речи. Где твоя хвалебная дипломатия? До определенного момента ты у всех был на хорошем счету, а сейчас…а сейчас каждый второй желает тебя прикончит, быстро и точно. Заметь, никто не желает тебе смерти в том формате, в которым ты предпочитаешь действовать. Даже враги к тебе снисходительны и жалеют, в отличие от тебя. Человек должен быть милосерднее к людям на этой Земле. Мы же не звери, чтобы грызть глотки, вырывать кусками человеческую плоть.
— На моей территории мои правила, я не должен идти кому-то на уступки только из-за того, что кого-то не устраивают мои методы ведения дел.
— Саид, через твою территорию проходят много людей, так сложилось, что Краснодарский край стал проходным двором. Но мне не нравится каждый раз выслушивать, как ты натравливаешь на моих ребят то своих псов, то ментов. Хотя снимаю шляпу, в таком деспотичном режиме у тебя царит порядок, у людей – четкое понимание, кто чем занимается.
— Я просто так ни на кого не наезжаю, наказание всегда имеет причину.
— Я рекомендую тебе вернуться к своей дипломатической политике и не превращаться в дикого зверя, который только и рад в кого-то вцепиться.
— Вы меня дипломатически предупреждаете?
— Да. Иначе Саид я сам, лично доберусь до тебя, используя различные пути, в том числе и через семью, и, - Аркадий Владимирович довольно улыбнулся, словно имел в руках выигрышную карту. – И через милую Арину Берзникову. Алексей, до сих пор находится на дне своей депрессии, после того как ты разрушил его детище! – мы одновременно поднялись со стульев. Кофе так и стоял не тронутым. Я шел позади, анализируя наш разговор, пытаясь понять, что мне сказали напрямую, а где подразумевали другой смысл, поэтому едва не налетел на Аркадия Владимировича, когда тот внезапно остановился возле двери и повернулся. Его серые глаза равнодушно скользнули по мне, смотрели так, словно давно вынесли мне приговор.
— Кстати, у тебя очень милая дочь! – я не дрогнул. Я нашел в себе силы не выдать себя ничем. Смотрел ему в глаза, словно ничего не было сказано. Впервые он растерялся, нахмурился, внимательно еще раз меня оглядел с ног до головы, вышел из кабинета, не соизволив вежливо попрощаться. Наверное, только через полчаса я пришел в себя, направился к бару, где сразу же плеснул себе стакан виски. Выпил залпом, налил еще, только на четвертом стакане меня отпустило, я почувствовал, как алкоголь согрел мою заледеневшую кровь в венах.
Отменил все встречи, переговоры. Попросил не трогать меня до завтрашнего дня. Отключил рабочий мобильник. Я пил в кабинете, глушил в себе страх, панику. Призывал себя собраться, но в ушах стоял этот противный голос: «…милая дочь». От бессилия что-либо придумать разбил об стену стакан. Когда часы отбили девять вечера, когда бар основательно поредел, оставалась лишь водка, захотел увидеть Арину и Анну. Просто увидеть, убедиться, что все только слова, что никто ничего не сделал.
Попытался своим ключом открыть дверь, но координация была полностью нарушена. Дверь открыли и на пороге показалась мать. Попытался улыбнуться, выпрямился, но ее поджатые губы сказали о том, что не хер строить из себя трезвого, когда ты едва на ногах стоишь. Она впустила, но настороженно смотрела на меня, взяла пиджак.
— Ты пьян!
— Я в курсе!
— Иди к отцу, проспись, завтра придешь.
— Где Арина? – двинулся вглубь квартиры, но мать схватила за руку.