На счастье крайне взволнованного за Асоку Энакина, его маленькая уловка сработала, массивный синекожий амбал лишь завороженно повторил:
- Забыть, идти дальше, - и осторожно обогнув всё ещё злую Тано, медленно, но чётко зашагал вперёд, словно подготовленный для парада дроид.
Успешно разобравшись с одной из сторон этого спонтанного конфликта, Скайуокер резко обернулся лицом к наркоманке, всем своим телом ощущая, что теперь она готова была накинуться уже на него за проваленную благодаря генералу попытку выместить свою злость от сильной ломки хоть на ком-то ещё. Благо, являясь гражданским мужем тогруты, джедай знал некоторые хитрости и уловки, как легко можно было усмирить женщину данной расы. Его настоящая кисть легко и нежно легла на её чуть подрагивавшую от ярости макушку, и пальцы мягко, гладящими движениями скользнули по монтралам и лекку Асоки. Да, это было не совсем приличный, немного даже эротичный знак внимания со стороны мужчины по отношению к тогруте, сродни жаркому поцелую, что-то достаточно личное, но успокоить Тано сейчас можно было только так, подарив ей хоть мгновение приятного забвения, хоть на секунду избавив и отдалив ото всех других мерзких ощущений раздражения и ломки. И джедай не побоялся использовать такую ласку даже здесь, в парке, среди всех зевак.
Ничуть не ожидав подобного, всё ещё дико злящаяся, но невероятно шокированная поступком её бывшего учителя Асока невольно вздрогнула. Лёгкое, трепетное прикосновение к самой чувствительной части тела любой тогруты мягким и нежным щекотанием плавно и постепенно заменило «щекотание» от ломки, даря Тано быстрое успокоение, заставляя отвечать на подобного рода проявление любви. Жадно схватив Скайуокера за его спасительную ото всех этих мучений кисть, наркоманка, покорно склонила голову чуть набок и осторожно потёрлась о неё щекой, постепенно чувствуя, как злоба и раздражение уходят прочь, оставляя место лишь расслабленности и безмятежности. Едва ли не урча от всего того прилива нежности, что сейчас испытала девушка, наркоманка слабо, но искренне улыбнулась генералу, который тоже с облегчением улыбнулся ей в ответ. Конфликт был разрешён, по крайней мере самая яркая и опасная его часть.
Ещё некоторое время, всего несколько мгновений, простояв в таком положении, Асока внезапно вернулась в реальность, как и канули в небытие её минуты блаженства, как и опять проявило себя болезненное ощущение абсолютного раздражения внутри. И Тано не нашла решения лучше, чем вышибить клин клином, избавиться от неуёмной ломки можно было лишь одним способом – заменить неким своеобразным суррогатом, требуемое вещество, и если ласки Энакина ей уже не помогали надолго, оставалось прибегнуть к чему-то другому, к чему-то проверенному не только тогрутой, чтобы не сорваться полностью, выдав себя окончательно. Многим наркоманам помогало, чрезмерное употребление сладкого, Асока уже не помнила ели ли они его для того, чтобы справиться с ломкой или же наоборот, чтобы избавиться от лёгкой передозировки, но в данный момент она вдруг, резко почувствовала, что невероятно хочет какой-то десерт, своё любимое мороженное из редких красных ягод. Да, лучше было съесть его сейчас, чтобы не выпить последнюю заначенную от Скайуокера дозу КХ-28 потом.
Быстро оторвавшись от кисти генерала, тогрута, огромными ярко-голубыми глазами, в которых сейчас отражался, кажется, весь мир, умоляюще взглянула на джедая и, внезапно, заявила:
- Мне очень хочется сладкого, очень. Пожалуйста, давай зайдём в какое-нибудь кафе?
Энакина хотя и удивила данная просьба, прозвучавшая столь неожиданно, он так и не узрел в ней чего-то необычного, пожалуй, судя по его реакции, даже решив, что дикий приступ ломки Асоки был вовремя остановлен. Наверное, от того, явно обрадовавшись, что Тано хотела не принять и не выпить, а съесть десерт, легко согласился потакать её новому желанию.
Не прошло и пары минут, как мастер и падаван сидели за маленьким уютным столиком небольшого кафе-кондитерской, и тогрута жадно пожирала своё долгожданное мороженное, так, будто до этого она всю жизнь голодала. Небрежно разбрызгивая капельки десерта по столу, как самая распоследняя хамка, Асока буквально давилась этим вкусным, чрезмерно насахаренным яством, уже ничуть не обращая внимания ни на кого и ни на что вокруг. Она не видела, как на неё смотрели другие посетители кафе, не слышала, что пытался говорить ей Энакин, и даже не чувствовала, как начинало болеть и неметь от холода горло. Ломка поглощала тогруту полностью, с каждой секундой всё сильнее и сильнее, несмотря на то, сколь бы сильно она не пыталась заглушить её мороженным. Наркоманка съела первую, вторую, третью, четвёртую и начинала пятую «вазочку» десерта, но от этого ей совершенно не становилось лучше. Тано уже тошнило от приторности насахаренного яства, но, тем не менее, девушке всё отчётливее и отчётливее хотелось принять несравненную дозу КХ-28. И если тогда, когда она сорвалась в первый раз после последней завязки, желание тогруты мог утолить жаркий и страстный поцелуй Скайуокера, то вот сейчас, она не смогла бы остановиться в своей «похоти» по отношению к наркотику, даже если бы генерал тут же опрокинул её на этот деревянный стол и довёл до самого ярчайшего множественного оргазма. Никто и ничто в данный момент не могли заменить Асоке наркотик, и это она отчётливо осознала, когда до предела взбесилась из-за простой лёгкой шутки джедая о том, что Тано могла простудиться, потребляя с такой скоростью любимое лакомство.
Вся просто сотрясаясь от гнева и раздражения, тогрута резко оторвалась от поглощения десерта, едва ли помещающегося в её тощем теле, и с такой ненавистью посмотрела на самого дорогого ей человека на свете, будто её взгляд мог моментально убить его, испепелить, изничтожить в страшнейших муках. Лицо Асоки столь перекосилось от ярости, а пальцы чуть ли не до крови сжали в руке металлическую ложку, что Энакин в один момент стал серьёзным как никогда. Эта быстрая перемена в поведении Тано могла означать лишь одно - девушке так и не удалось полностью подавить ломку там в парке, а значит, у сего неприятного явления могли быть очень тяжёлые последствия, вплоть до очередного срыва, что вызывало у Скайуокера крайнюю степень волнения за неё. Однако и своё недоверие показывать Тано генерал не мог. Она держалась, она преодолевала столь много для него и ради него, и оскорблять тогруту лишний раз каким-то ничем не обоснованными подозрениями он не мог, просто не в праве был. Хотя в его душу уже постепенно начинала закрадываться весьма болезненная тень сомнения по поводу всего происходящего, но джедай предпочёл повести себя как можно более сдержанно и непринуждённо, чтобы, не дай Сила, ненароком самому не подтолкнуть Асоку к очередному срыву.
- Что-то не так? – как будто и вовсе не замечая того, что Тано, просто изнемогающая от ломки, была готова убить его прямо здесь и сейчас за абсолютно безобидную шутку, взволнованно, но в то же время строго поинтересовался Энакин.
Его слова, его вопрос был столь же миролюбивым, как и предыдущий, не направленный ни на грамм оскорбить тогруту хоть чем-то, однако та восприняла это, будто удар по лицу. Ещё сильнее раскрасневшись от гнева, чем до этого, вся «выламываясь» от необходимости в очередной дозе, девушка, с такой силой сдавила ложку в руке, что её оранжевые пальцы аж побледнели от нажима, а затем так швырнула её об стол, что там едва не остался тонкий глубокий след от изящного прибора.
- Всё в порядке! – в полный противовес своему поведению громко и чётко заявила Асока, таким образом выкрикнув эти слова, что присутствовавшие в кафе посетители, наверняка аж подпрыгнули на их местах, а потом злобно ляпнула руками по столешнице, едва не опрокинув и не разбив все пять «вазочек» для мороженного, чтобы не ударить в гневе кого-то ещё.
Тано больше не могла, тогрута ненавидела и проклинала всё и всех, она собирала последние капельки терпения, что у неё были, чтобы только не сорваться, но и Энакину, и даже ей самой уже становилось понятно, что это было неизбежно. Тяжело дыша, девушка сложила руки на груди и нервно потёрла собственные предплечья так, будто ей было холодно, последние силы держаться окончательно покидали наркоманку. Да, она всё ещё не сдавалась, да, она продолжала доигрывать до конца проваленное «представление», но истязать себя и далее воздержанием от наркотика Асока уже не была в состоянии.