- Нет, вовсе нет, - чересчур взволнованно, даже как-то испуганно, ответила Амидала, - Я полностью уверенна в твоих чувствах, - пытаясь убедить то ли Скайуокера, то ли саму себя в этом, тут же тактично добавила Падме, стараясь немного успокоиться, вернуться в твёрдое непоколебимое состояние политика, в котором она так часто привыкла пребывать, чтобы не выдавать окружающим своих излишних чувств и эмоций.
Многолетняя практика выдержки и маскировки увенчали уловку сенатора успехом, и уже далее Падме с тем же шутливым тоном, что и муж, дополнила своё высказывание:
- Да и к тому же, Асока ещё совсем наивная маленькая девочка…
Данная фраза заставила Энакина как-то немного нахмуриться, вспоминая, каким образом эта «наивная и маленькая девочка» вела себя под кайфом, однако генерал так ничем и не выдал то, что был не так уж и согласен с собственной женой по некоторым пунктам. А Амидала продолжила:
- И покуситься на неё мог бы только полный извращенец, - женщина приятно улыбнулась собственным словам, а затем, легко и нежно коснувшись правой рукой щеки её мужа, с наслаждением добавила, - А ты, совсем не такой.
- Хотелось бы верить, - Энакин хитро ухмыльнулся, отвечая заигрыванием на ласки собственной жены.
Пользуясь моментом, он ловко обвил стройную талию Амидалы руками и, крепко прижав женщину к себе, страстно поцеловал её в губы, выражая всю свою нереальную любовь, которую он испытывал к ней, и только к ней. Падме охотно ответила генералу взаимностью. Их отношения были такими крепкими и романтичными, их чувства были такими сильными и обжигающими, их связь была такой нерушимой и прочной, что этой идеальной семье другие пары могли лишь позавидовать.
Утром Энакин заехал за Асокой, как можно раньше, опасаясь, что Тано могла не выдержать и опять сбежать за наркотиками. Но Асока не соврала. Она сдержала своё обещание, данное вчера бывшему учителю, и, к счастью Скайуокера, оказалась дома, всё ещё крепко спящей. Видимо, прошлые приключения не прошли для тогруты бесследно. Заботливо разбудив девушку, а затем выждав, пока она позавтракает и приведёт себя в порядок, генерал отвёз свою бывшую ученицу в храм.
Прошло ещё какое-то время, и вот уже Энакин и Асока стояли прямо перед дверями ордена, предвкушая каким будет этот нелёгкий, но приятный день полный забавных воспоминаний о прошлом. Тано не сразу решилась войти во внутрь здания. Как-то мельком взглянув на дверь, девушка немного двинулась вперёд, а затем резко остановилась в нескольких шагах от входа, на пороге храма, и неуверенно извлекла из сумочки свою падаванскую цепочку. Тогрута опечаленно посмотрела на неё, мысленно сражаясь с призраками прошлого, будто эта мелкая изящная вещица могла придать девушке уверенности, чтобы решиться, чтобы пойти дальше, навстречу с минувшим.
Заметив действия Тано, Энакин приятно улыбнулся и мягким, заботливым тоном произнёс:
- Надень её.
Быстро переведя неуверенный взгляд со своего украшения на генерала, Асока попыталась возразить:
- Но я ведь уже не падаван.
Однако у Энакина и на сие высказывание был свой ответ.
- Думаю, к вечеру это изменится, Шпилька, - он специально назвал Тано тем самым дурацким прозвищем, которым так часто именовал девушку ранее.
Это был «их» стиль общения, это было так по-свойски, так по-доброму шутливо, так приятно грело душу воспоминаниями о былом и одновременно умиляло всех тех, кто мог наблюдать за джедаем и его падаваном со стороны.
Краем уха уловив столь знакомое и близкое ей слово, Асока печально улыбнулась. Она так давно не слышала сего выражения, произнесённого Энакином, сорвавшегося с его уст. Он так давно не дразнил её этим глупым прозвищем, что на глаза тогруты едва не навернулись слёзы.
- Как скажешь, Скайрокер, - в свойственной ей ранее манере отозвалась на реплику джедая Асока, тощими хрупкими пальчиками закрепляя цепочку у себя на голове, на её привычном месте.
Это «Скайрокер», брошенное ему в ответ, заставило и Энакина мельком улыбнуться. Когда-то данное прозвище так бесило и раздражало его, но теперь… Теперь он был согласен на всё. Пусть бы Асока и дальше называла его хоть Скайрокером, хоть Скайметаллистом, лишь бы только она не принимала эти хаттовы наркотики. А ведь в этом ругательстве была и доля правды. Производителями КХ-28 действительно считались хатты.
Оказавшись внутри здания и неспешно идя вперёд, Асока стала с интересом осматриваться, слушая как её бывший учитель рассказывал ей о том, что происходило в храме во время отсутствия девушки. Всё вокруг казалось Тано таким родным и близким: и пол, и стены, и обитатели сего места, и даже воздух. Тогрута провела в этом здании почти всю жизнь. Да что там почти, сколько Асока себя помнила она помнила именно это место как собственный дом. По этим коридорам она когда-то расхаживала, резво крутя в руках свои световые мечи, в этом зале она познакомилась со своими первыми хорошими друзьями, а там, там у фонтана, Асока частенько любила отдыхать. А вот в библиотеке она бывала крайне редко. Тогрута когда-то страшно ненавидела посещать данное место, считая чтение, даже необходимое чтение нужной информации для заданий, самым скучным занятием в мире. Воспоминания о прошлом приятно умилили Тано, заставив её весело усмехнуться, когда девушка поздоровалась с старушкой-билиотекаршей.
Ещё спустя какой-то промежуток времени, когда бывший падаван Скайуокера приблизилась к своему любимому фонтану в зале для отдыха обитателей храма и играя провела по кристально-чистой воде тощей, хрупкой кистью, к ней подошла небольшая группка старых друзей и знакомых. Падаваны и юнлинги, узнавшие о внезапном возвращении Асоки в храм, так и засыпали Тано расспросами, где и почему она пропадала, и зачем столь опрометчиво покинула Орден. Бурный интерес к её персоне и обильная волна внимания со стороны людей, которые, оказывается, вовсе не забыли про тогруту, ещё больше усилили приятные эмоции девушки. Казалось, сейчас она была на седьмом небе от счастья, от переполнявшей её радости. И Асока чувствовала, чувствовала, что её место всегда было именно здесь, в храме, среди своих друзей, что при желании она вполне могла бы вернуться в Орден, вернуться к той счастливой жизни, что у неё когда-то была. Но тогруту что-то останавливало, и она отчётливо осознавала что.
Закончив обсуждать с падаванами и юнлингами всякую незначительную ерунду, Асока мельком взглянула на Энакина, и её улыбка, моментально растворилась. Радость от встречи с бывшими друзьями не шла ни в какое сравнение с болью, которую Тано испытывала от осознания того, что Скайуокер её не любил, что у него была жена. Девушка ненадолго задержала печальный взгляд отчаяния на своём учителе, рассуждая над тем, смогла ли бы она забыть прошлое, смириться с жестокой реальностью, но ответа у тогруты не было. Как не было и уверенности в правильности собственных действий.
Так ничего странного и не заметивший в её поведении, Энакин лишь довольно улыбнулся, радуясь тому, что Асока была счастлива пообщаться с прежними друзьями, и предложил девушке пойти по храму дальше. Впереди их ждало ещё несколько когда-то важных и много значащих для тогруты когда-то мест.
Долго блуждая по зданию, напоминавшему огромный суперсовременный дворец, Энакин и Асока, казалось, побывали везде, где только можно. Заходя в те или иные залы и уголки храма, Скайуокер и Тано вспоминали разнообразные истории и случаи из прошлого, ностальгировали о былом. Каждое новое помещение вызывало у них крайне разнообразные, но по большей части положительные эмоции. И со стороны можно было действительно подумать, что джедай и его падаван в какой-то свободный от миссий день просто традиционно прогуливаются по храму, весело и мило общаясь. Можно было решить, будто все проблемы наркомании Асоки в один момент исчезли, растворились в небытие, остались лишь дурным страшным сном. Сейчас Тано выглядела и вела себя почти нормально, так же, как делала это всегда ранее. И если бы не её болезненный вид измождённого КХ-28 тела, можно было бы на мгновение даже подумать, что этой истории с наркоманией и вовсе не было.
Бредя по длинному широкому коридору с отполированным до блеска полом, Энакин и Асока обсуждали какую-то из своих прошлых миссий до тех пор, пока не дошли до ещё одного помещения. Это была старая комната тогруты.