- Асока, вообще-то я настоящий.
Слова Энакина заставили тогруту вздрогнуть и моментально прийти в себя, осознав, что действие препарата, принятого ей вечером, давно закончилось, да и вообще, это вещество как раз имело обратный эффект заставляло позабыть всё на свете, а не видеть перед собой наглого Скайуокера, которого Тано так отчаянно не хотела помнить. А значит, значит он действительно был настоящим. Мгновенно перестав как-то глупо махать руками, Асока остановилась и, обескураженно пялясь на генерала, ещё несколько минут безмолвно стояла в бездействии, пытаясь осознать реальность и понять, как ей следовало на это реагировать. То ли радоваться, то ли огорчиться, то ли разозлиться. Прошло примерно минут пять, прежде чем Тано не нашла ничего лучше, чем как-то неуверенно спросить:
- Как вы здесь оказались и зачем пришли, мастер?
Девушка и сама не заметила, как по привычке назвала Энакина этим словом. В принципе, а кем ещё он был для неё? Мастером, учителем и больше никем, как бы больно Асоке ни было это признавать.
Услышав вполне логичные вопросы со стороны тогруты, Энакин не заставил долго ждать ответа.
- Тебя как следует оттрахать, - шутливо и в то же время с сильной долей издёвки и укора произнёс он, деловито сложив руки на груди и как бы намекая своими словами на вчерашнее недостойное поведение Асоки.
- Чтооо?! – только и смогла изумлённо переспросить Тано.
Чего-чего, а таких слов от Энакина она уж никак не могла ожидать. Да что там ожидать, она и в самых-самых странных своих фантазиях не представляла себе, что её учитель может сказать ей нечто подобное. И в данный момент Асоке явно требовалось объяснение этой реплики.
Поняв, что смутил Тано как следует, Энакин поучающим и язвительным тоном продолжил:
- Не ты ли мне вчера сама это предлагала?
Асока не помнила, что было вчера, что она делала и говорила, вообще ничего не помнила. Но если уж её всегда холодно относящийся к подобным темам, серьёзный мастер позволил себе подобное пошлое высказывание в её адрес, то тогруте даже страшно было представить, что позволила себе она. Алый румянец крайне сильного стыда и смущения быстро проступил на оранжевых щеках Тано, делая её кожу ещё более яркой. Раньше, когда девушка была его ученицей, она не смела даже слишком долго задерживать взгляд на учителе, чтобы не дать ему лишнего повода для неправильных мыслей, боялась лишний раз прикоснуться к нему, что могло быть как-то не так истолковано, особенно сильное стеснение у Асоки подобные вещи стали вызывать тогда, когда тогрута поняла, как дорог ей был её мастер. Но вчера, вчера она была под действием наркотиков, такое состояние всегда раскрепощало людей, заставляя открывать миру самые тайные, самые грязные свои желания, и Тано вдруг стало страшно от осознания того, что она могла натворить. Судя по словам её мастера, девушка лично предложила ему, как он выразился «оттрахать её как следует». И мысленно повторив данную фразу в голове, Асока уже вся покраснела от смущения. В данный момент тогруте было так стыдно, что она готова была провалиться под землю, лишь бы её учитель больше никогда её не видел, лишь бы забыл то, что она там сделала, чтобы она ни сделала. Не так Тано представляла себе первую встречу с ним спустя столько времени, да и, если честно, никак не представляла вообще.
- Я… Я… - чувствуя ярое желание как-то оправдаться, но при этом не зная, что сказать, вся аж трясясь от стыда и смущения, как-то неуверенно залепетала тогрута, ей было неловко, очень неловко.
Именно такой реакции Энакин и добивался, его хитрый приём прошёл как надо, успешно устыдив несчастную Асоку, и Скайуокер не собирался останавливаться на достигнутом. С пошлых шуточек и язвительных фраз пришло время перейти к серьёзному разговору и серьёзным наставлением. Асока должна была понять, что вела абсолютно неправильный образ жизни и отказаться от него. Нет, Энакин не рассчитывал, что после парочки его слов Тано вот так быстро бросит наркотики, но с чего-то нужно было начинать.
- Асока, как тебе не стыдно говорить такие вещи, как тебе не стыдно так себя вести? Посмотри до чего ты докатилась. Ты шляешься по барам, путаешься с какими-то сомнительными типами, принимаешь наркотики. Это просто немыслимо, - с каждым новым словом Энакин невольно вкладывал в свои предложения всё больше и больше эмоций, в них читалось сильное беспокойство и переживание за судьбу девушки, укор, попытка донести до неё весь ужас и всю опасность того, что она творила, отчаянная и открытая попытка помочь ей.
Скайуокер говорил так проникновенно, что Асоку даже пробрали его слова. Пожалуй, впервые за всё время, что она принимала наркотики девушка действительно задумалась о том, что творила, осознала реальность и почувствовала вину и стыд за свои поступки. А это было последнее, что она хотела чувствовать, особенно перед своим мастером. Кто-кто, а он-то точно не имел никакого права указывать Тано на её ошибки, сам-то был хорош… Был женатым джедаем.
Первые минут десять после слов генерала, Асока чувствовала, как стыд ещё большей волной разливается по всему её телу, проступая наружу красными пятнами. Девушка даже как-то слабо пыталась оправдываться.
- Нет… Я… Вы не понимаете, учитель…
Но потом, потом её ощущения быстро сменились раздражением, гневом и яростью. В конце концов, как он мог? Как мог являться сюда спустя год и, как ни в чём небывало, указывать ей что делать, стыдить, обвинять, называть наркоманкой? Нет, Асока не была наркоманкой, она лишь иногда пробовала наркотики, наслаждалась ими, чтобы забыть, забыть прошлое. И Энакин не смел, не смел ей подобного говорить, только не он.
- Я не наркоманка! – внезапно для него и для самой себя резко огрызнулась она, - Слышите, я не наркоманка! Почему вы меня в этом обвиняете? Я всего лишь пару раз попробовала наркотики… Пару раз!
Асока задыхалась от волнения и бешенным взглядом бегала по лицу Энакина, будто надеясь, что тот действительно поверит ей. Но доказательств и аргументов для собственной невиновности у Тано не было, отчего та, не зная, как ещё убедить мастера в своей правоте, сорвалась на крик.
- И вообще, какое вам дело?! Что хочу то и делаю! Я уже взрослая и свободная, хочу наркотики принимаю, хочу… - фраза девушки оборвалась, так как находясь под властью подобной бури эмоций, которую она испытывала сейчас тогрута даже не смогла придумать второго примера, что ещё её «взрослость и свобода» позволяли ей делать.
- Не важно! – не дав Энакину вставить ни слова, всё так же громко и обозлённо прокричала она, - Это всё равно вас не касается! И вообще! Зачем вы припёрлись сюда?! Убирайтесь из моего дома! Валите в свой драгоценный орден джедаев или к своей задрыпанной жене! И ей указывайте, что делать, вам ясно!? – Асока и сама не заметила, как коснулась наиболее болезненной для неё темы, как невольно излила всю свою злобу, всю свою обиду на Энакина посредствам жёстких и обидных слов.
- Вон, я сказала вон! – тогрута резко указала пальцем в сторону входной двери всем своим поведением давая понять, что она не хотела, никогда больше не хотела ни видеть Энакина, ни слышать его глупых поучений и наставлений.
Подобная реакция со стороны Асоки была предсказуемой, но Энакин никак не мог ожидать того, что Тано затронет и Падме. Скайуокер не понимал, каким боком его жена касалась наркомании Асоки, но ещё больше не понимал, каким образом тогрута смогла узнать его маленький секрет, о котором не знал никто. От удивления глаза Энакина расширились, и он как-то не нашёлся, что и ответить ей сразу, просто молча продолжая слушать, как тогрута орала и орала не него, обвиняя во всех смертных грехах и выставляя из собственного дома.
Тем временем Асока, заметившая, что её взбешённые вопли абсолютно никак не влияют на Скайуокера и уж точно не способствуют его уходу, решила перейти к более смелым действиям. Быстро подхватив со старого рваного дивана подушку, девушка со всей силы запустила ей в генерала.
- Ты слышишь меня, убирайся! – всё так же разгневанно повторила она, в надежде на этот раз быть понятой.
Когда в него полетела подушка, Энакин внезапно опомнился, легко остановив её силой, Скайуокер снова стал серьёзным. Ну, уж нет, не важно, что там кричала или делала Асока, но теперь оставлять её он не собирался. Энакин и так чувствовал неимоверную вину, что целый год даже не интересовался жизнью своего бывшего падавана, своего верного товарища и друга, и это привело к тому, к чему привело. А бросить Асоку сейчас, не протянув ей руку помощи, не помочь ей выбраться из этой пропасти было просто немыслимо, было недостойно настоящего учителя, мужчины и джедая. Однако в чём-то Асока была права. В данный момент Энакину следовало на время уйти. Следовало направиться в орден и рассказать о произошедшем. Попросить разрешения на свободное от миссий время, чтобы спасти бывшую ученицу, попросить разрешения вернуть её в орден, чтобы она и думать не смела больше о наркотиках.