— Я кино смотрю! — демонстративно отворачиваюсь к экрану.
И тут Давид хватает меня за руку и дергает на себя. Я оказываюсь на нем. Он кладет руки мне на ягодицы и сжимает их. Двигает меня чуть наверх и вот уже мне между ног упирается кое-что твердое. Давид резко толкается бедрами, фиксируя мою попку.
— Не нужен мне никто, кроме тебя, — произносит теперь уже серьезно, глядя прямо в глаза. — Сколько раз еще сказать?
— А что толку говорить? — не сдаюсь я. — Я же другое вижу.
— Что?! — уже злее говорит он и пальцами впивается мне в ягодицы. До боли. — Что ты видишь?!
— Амину, например. Твою будущую жену.
Давид морщится и отворачивается.
— Глупая ты еще.
— Возможно. Но не дура. Вот женишься на Амине и ей будешь долг отдавать. Или брать. Дай мне встать, — упираюсь руками ему в грудь. — Давид!
— Не пущу я тебя никуда, — приподнимаясь, цедит он мне почти в губы. — Амина мне никто. Откуда ты знаешь про нее, не спрашиваю. Догадываюсь. Кому ты будешь верить? Мне, своему мужу, или мудаку какому-то?
— Никому, — спокойно произношу я. — Никому не буду верить, Давид. Вы все обманываете меня.
— И я? — он улыбается. Спускает руку ниже, на ногу и просовывает ее под шорты. — Я ведь не вру тебе. У меня правда никого не было. Я был верен тебе.
— Я не просила, — бурчу я.
— А я сам не хотел. Тебя хочу только. Зай, — наклоняет мою голову к своим губам и шепчет в самое ухо: — ты знаешь, что это вредно для здоровья?
— Что именно?
— Ну вот, сколько у меня не было? И у тебя. Сколько?
— Говори за себя, — произношу серьезно, но внутренне смеюсь, глядя, как сходятся брови на лице Давида.
Одним движением он переворачивает меня и теперь уже я под ним. Давид просовывает одну ногу мне между ног. Разводит мои руки в стороны. Я отворачиваюсь.
— В глаза смотри мне, — рычит он.
— Давид, тут люди! — пытаюсь призвать его к порядку.
— Им плевать. Как и мне на них. Было у тебя?! — приподнимает мои руки и ударяет ими о землю. — Было?!
— Я не обязана отчитываться, — злюсь я. — Ты мне никто! Пусти меня!
— Я ведь проверю, — ухмыляется и просовывает руку между нами.
— Перестань! — отталкиваю его и он легко сам перекатывается с меня на бок. Лежит так и кладет руку мне на живот.
— Василиса, поехали домой. Нам же надо поговорить. Сама понимаешь. Мне надо тебе кое-что рассказать. Я хочу защитить тебя. Вокруг тебя слишком много мудаков.
Я хмыкаю. Ты — один из них. Но вслух не произношу. Поправляю молча волосы.
— Поехали, — гладит меня по ноге. — У меня на руке уже мозоли будут скоро.
— Надеюсь, трудовые?
— И не надейся. Половые. Василис, ну, хватит, правда. Сама же знаешь, что не права.
— Что?! — я вспыхиваю. — Знаешь, что, Давид?! — резко вскакиваю с пледа и поправляю одежду. — Иди-ка ты туда, куда я тебе уже говорила!
— Ну-ка, озвучь. Рискни лично сказать такое. Не по телефону, — он облокачивается на локоть и с усмешкой смотрит на меня.
Бросаю на него гневный взгляд, разворачиваюсь и гордо ухожу.
— Куда ты? — кричит он мне в спину. — Тут до города пять километров. Василиса! Ну-ка, вернись!
И не подумаю. Правда, куда идти тоже не представляю. Еще и темнеет. Куда такси-то вызывать? Кругом поле и лес вон.
— Василиса! — меня кто-то окликает. Поворачиваюсь на голос. Моя бывшая соседка по общаге. — Ты как здесь? Тоже кино смотрела?
— Угу. Ты не знаешь, до метро в какую сторону?
— Вообще, вон туда, — машет рукой, — но далеко ведь. Ты без машины? А как здесь оказалась? Поссорилась, что ли?
— Да.
— Ну, бывает. Пошли с нами! Довезем тебя. Садись!
Прежде чем сесть в машину, я оборачиваюсь и смотрю на Давида. Он сидит на пледе, положив руки на согнутые колени. Смотрит на меня, но не подходит.
— Ну? Ты едешь? — кричит мне с заднего сиденья знакомая и я быстро сажусь и мы трогаемся.
Давид не позвонил. Не написал. Вообще никак не проявился. Ждала ли я? Не знаю. Но было немного обидно, что вот так ему все это надо. Не поехала с ним, чтобы дать отдохнуть его мозолистым рукам, и он как-то быстро забыл обо мне. Наверняка, нашел кого-то более сговорчивого. Я уверена в этом!
На следующий день мне звонят с незнакомого номера. Я не отвечаю. Но звонок повторяется. Ладно, вдруг что-то важное.
Мужской голос на том конце называет мои данные и представляется как следователь.
— Я расследую дело о поджоге. Хочу с вами переговорить. Сегодня в два, — и он называет адрес.
И это не просьба. Я слышу это по его тону. Но мне скрывать нечего. Наоборот, я хочу сама разобраться, почему же в тот день случился пожар. Ведь мы могли погибнуть. И еще много народа. Поэтому без раздумий еду к следователю.