Выключив воду, вышла с душевой кабины и, насухо пройдясь полотенцем по телу, оделась. Привела волосы в порядок, оставляя их распущенными. Наплевав на припухшее от слёз лицо, не стала пользоваться косметикой. Надела туфли, о которых тоже позаботились служанки, и вышла из комнаты.
Закрыв дверь, заметила перед собой девушку, Николь. Моя горничная.
Девушка поклонилась, и попросила проследовать за ней в комнату, где меня уже ожидает Форд. Пошла следом, не в силах оттянуть время до УЗИ. Как бы я не старалась идти медленно, через пять минут уже стояла перед злосчастной дверью, за которой меня уже ждал врач и родной муж, который не желал собственного ребёнка.
Николь открыла дверь и пропустила меня внутрь, оставаясь в коридоре.
Это была самая обычная гостевая комната, в которой Доминик и велел собрать аппарат, нужный врачу. Форд уже сидел на диванчике, и слушал гинеколога, который о чём-то говорил, но стоило мне войти — замолчал.
Посмотрела на своего мужа, который одним только взглядом показал, чтобы я не глупила и ложилась на кушетку, не смея сопротивляться. Перевела взгляд на женщину в годах и увидела её счастливое лицо. Наверное, ей немало заплатили, чтобы она вне очереди и ещё с выездом на дом приехала.
— Миссис Форд, будьте добры ложитесь на кушетку, но до этого расстегните и приспустите чуть штаны, — слышу голос женщины, а сама не могу пошевелиться. Снова перевела взгляд на Ника, и увидела неодобрение в его глазах.
Я мгновенно улыбнулась гинекологу, расстегнула свои нежно-розового цвета брюки и легла на холодную поверхность, устремляя свой взгляд в потолок.
Через несколько секунд почувствовала на животе холодный гель и покрылась мурашками. Потом почувствовала, как по животу начали водить валиком, и я сама от себя не ожидая посмотрела в экран аппарата, где увидела маленькое непонятное бьющееся пятнышко.
Хочется радоваться, но в душе понимаю, что для радости места абсолютно нет. Погрузившись в себя, очнулась от голоса гинеколога, который озвучила срок моей беременности: 8 недель.
Слёзы внезапно начали подступать к глазам, и я зажмурилась, чтобы не заплакать.
— Назначьте на завтра прерывание беременности, — слышу ужасный голос Доминика где-то сбоку, и сжимаю ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу.
— Вы уверены? — открываю глаза, и вижу, как врач смотрит в мои полные слез глаза. Она переводит взгляд на Доминика, и я с надеждой смотрю на него. Он только кивает и встаёт с дивана. — Тогда завтра на 12 часов дня.
Доминик идёт к выходу и открывает дверь, выходя из комнаты. Я подскакиваю со своего места, бегло вытирая гель салфеткой. Застегнув штаны, бегу на выход, следом за Фордом.
Закрыв дверь, осматриваюсь по сторонам и вижу спину мужа, отдаляющуюся от меня. Скидываю туфли и что есть силы бегу босыми ногами по чистому паркету.
Приблизившись, останавливаю его, обвивая руками спину и цепляясь ладонями за грудки его пиджака. Утыкаюсь лицом в его тело и даю волю эмоциям, и слезам.
— Доминик, прошу, давай оставим его, — крепче обнимаю мужчину и громко всхлипываю. — Сделай тест ДНК, убедись, что он твой, больше ни чей, и прошу, разреши оставить.
Всё ещё надеясь, прижимаюсь к нему сильнее. Если Ник сейчас откажет, то у меня совсем опустятся руки. Но в сердце держалась крупинка надежды, которая исчезла в следующие секунды.
Доминик скинул мои руки и жёстко произнёс:
— Будь готова завтра к 11, — а после скрывается за дверью своего кабинета.
От его слов падаю на колени, больно ударяясь о паркет. Но на боль было абсолютно плевать, потому что я потеряла абсолютно всё.
Для кого мне жить?
Папа умер два года назад, мама покинула нас, когда я была маленькой. Родственников у меня почти нет, а если и есть где-то далеко, вряд ли они смогут мне помочь.
Раньше я существовала только потому, что надеялась, что Доминик одумается и наконец-то станет человеком. Искала в нём что-то хорошее, в конце концов!
А что сейчас? Люблю ли я его? Мне нравится его голос. Нравится, когда он бывает нежным, делает что-то милое, но это всё происходит раз в сотню лет. Существовать только ради этих моментов?
И вот когда у меня в животе зародилась новая жизнь, у меня появился смысл жить. А что завтра? Завтра моего ребёнка не станет. И что мне делать потом?
Радовать глаза Доминика? Терпеть унижения? На это я была не согласна, особенно после того, как он лишит меня единственного дорогого для меня ещё не родившегося человечка.