Хочется усмехнуться, но вместо этого только говорю:
— Предохраняться не учили? — не шутила, говорила серьёзно.
— Я не спал с ней, Бель, — произносит, и я поднимаю голову вверх, смотря на такого неживого Доминика. Вряд ли он будет выглядеть нормально после столько времени в коме. — И она никак не могла быть беременна от меня. Она отрицала это, и говорила, что спала только со мной. Что я прислал ей цветы, и назначил встречу. А я не делал этого. Ответ нашёлся сам по себе — это сделал Роберт. Ему всегда не везло с девушками, а мне да. И он портил жизнь не только себе, но и мне. Тогда я сильно разругался с ним. Но он сказал, что не делал этого. Конечно же, поверил ему. И тогда окончательно потерял веру в нормальных женщин.
Закусываю губу, начиная понимать, почему Доминик был таким ревнивым. Две девушки как минимум предали его.
— Получается, та девушка соврала?
— Нет, она была беременна от моего брата, которому изначально и поверил. Но об этом я узнал не сразу. После той была ещё одна. И ещё. Почти каждая изменяла мне с моим братом. И я бил всех. Потому что знал — каждая шалава ещё та. Отыгрывался на них, как мог. Когда надоело, перестал. А потом встретил тебя.
На этих словах он останавливается, смотря в мою сторону.
— И что с ними теперь? Они ведь могли подать на тебя в суд, и это давно бы стало известно прессе.
Внезапно на лице мужа расплывается улыбка, от которой бросает в дрожь.
— Им не повезло.
Спрашивать дальше не было смысла. У него одни решения. Познали то же самое, что и тот журналист.
— Поэтому ты издевался надо мной и контролировал? Думал, что я такая же, как и остальные?
— Да, — летит ясный и чёткий ответ.
Отстраняюсь от двери и лезу в сумку, доставая оттуда бумаги, которых Доминик так и не дождался.
Подхожу к его кровати и протягиваю документы.
— Я больше не хочу возвращаться к этой теме, — говорю сухо, видя, как муж перехватывает заключение врача и вчитывается в строки. Его лицо неподвижно, как и всегда. Ни грамма вины, удивления или подобных эмоций.
Только кивок головы, и всё.
— Но не только из-за этого, Бель, — внезапно произносит, откидывая бумажки в сторону и поднимая на меня глаза, в которых не вижу раскаяния, но там было что-то ещё. Но понять не могла. — Я просто тебя люблю.
От этого внезапного признания перестаю дышать.
Доминик никогда в жизни не говорил мне этих слов.
Даже тогда, когда мы только начали жить вместе.
Сейчас — первый и единственный раз.
— И не хотел тебя лишиться. Да, я мразь. Так с тобой поступал. И я болен. Тобой.
Эти слова должны что-то значить, но…
Ничего.
Да, они приятны. Доминик любит меня, хоть и по-особенному.
Но я не готова терпеть это снова. Особенно когда у меня скоро появится малыш, который будет видеть всё, что происходит между родителями.
Поэтому прикрываю глаза, втягиваю больше воздуха, и говорю те слова, которые говорила не раз.
Но сейчас всё было по-настоящему и серьёзно. И если Форд не поймёт меня, то это конец. Конец всему.
— Доминик, — выдыхаю, собирая все силы в кулак. — Все эти три месяца, что ты лежал здесь, на этой койке, я много думала. Я запросто могла давно уйти, оставив тебя. Но знала — ты найдёшь меня. Всегда и везде. Найдёшь, накажешь, запрёшь, и я снова стану птицей в твоей клетке. Поэтому ждала. Ждала, когда ты очнёшься. И теперь, глядя в тебе в лицо говорю — я ухожу от тебя, Доминик.
Глава 30
Спустя год
В этой квартире так пусто, что мне хочется разрыдаться.
Я устала. Выдохлась морально.
Это одиночество убивало, как и то, что я не могла выйти из квартиры. Не из-за того, что люди Доминика были повсюду, продолжая контролировать меня, а потому что боялась поехать к нему.
Мы не виделись лицом к лицу около восьми месяцев. Говорили только через дверь моей квартиры, телефон, или же я просто наблюдала за ним со стороны в телевизоре.
Форд изменился за это время. Старался быть лучше.
И всё для того, чтобы увидеть родную дочь. И меня.