- Разумеется, - пожал плечами Боря.
- Ну вот. А что если человек очень хочет пробиться наверх, но при этом у него не хватает ума? Он ведет себя так, как Рыба. Он бьет и унижает тех, кто слабее. Дальнейшая его жизнь - это бандитизм. Бандиты убивают и грабят, паразитируя на обществе. Вот и все.
Боря улыбнулся.
- Я понял. Сильный порабощает слабого. Этот закон действует во всей Вселенной. Ладно, оставим это. Думаю, остальное я смогу постепенно понять и сам. А теперь меня интересуют твои чувства к той девушке.
Я вздрогнул и почувствовал, как снова краснею.
- Что тебе интересно?
- Все. Это ведь любовь, так?
Я чуть не завыл в голос.
- Боря, да с какой ты планеты?
Настал черед Бори содрогнуться и выпучить на меня глаза.
- Почему ты задал такой вопрос? - пробормотал он.
- Потому что ты ведешь себя странно, не понимаешь очевидных вещей. Как будто инопланетянин, честное слово.
Боря встал с бревна, прошелся по небольшой полянке, потрогал сосну и повернулся ко мне. На его лице расцвела улыбка.
- Давай так, - сказал он. - Представь, будто я и вправду инопланетянин, и мне очень важно понять, как устроен ваш мир.
- Но на самом-то деле это не так? - с надеждой спросил я.
- Конечно, нет. Но мы же договорились, что я расскажу о себе позже. А до тех пор ты расскажи мне все, что сможешь. Меня очень интересует любовь!
Я закрыл глаза. Будь рядом со мной нормальный человек, я, может, и раскрыл бы перед ним душу. Но Боря ждал не откровений. Он жаждал информации, как одержимый биолог подстерегает очередную лягушку, готовя сачок и скальпель.
- В другой раз, - сказал я. - Когда расскажешь о себе.
Путь через лес с Борей превратился в целый поход. Он останавливался у каждого куста, поднимал с земли листья, шишки, провожал взглядом птиц. Вел себя так, будто это не он двумя часами раньше разозлил самого свирепого парня в школе.
В поселок мы вышли возле частного сектора.
- Где ты живешь? - спросил я.
- Здесь.
Он показал на ближайший частный дом, который, сколько я себя помню, стоял заброшенным.
- Здесь?
- Да. Два дня назад переехал.
- Круто... Ну ладно. Давай тогда до завтра.
Я отошел на несколько шагов, когда Боря меня окликнул:
- Не хочешь зайти?
- В смысле? - обернулся я.
- Ну, зайти в гости. Друзья ведь так поступают, да?
Я озадачился. Почему-то это приглашение меня встревожило. Может, звучало чересчур интимно, не знаю.
- На самом деле мне нужна твоя помощь, - признался Брик. - Там целая куча этих учебников и тетрадей. Ты можешь помочь мне отобрать те, что понадобятся завтра?
***
Дом был стар. Половицы истошно скрипели под ногами, известка сыпалась со стен. Боря включил свет, и тот, прежде чем загореться, несколько раз мигнул. Я поежился, стараясь побороть чувство брезгливости.
- А здесь вообще жить можно? - поинтересовался я.
- Наверное. Никто не запрещал.
Одноэтажный домик состоял из двух просторных комнат, кухни и даже ванной с туалетом. Повсюду громоздились коробки и мешки - чувствовалось, что переехали недавно и не успели обжиться. В прихожей стояло несколько банок с краской - видимо, мадам Брик планировала произвести хотя бы косметический ремонт. Я увидел и ее саму: на стене в одной из комнат висела фотография, на которой Боря, совсем еще ребенок, сидел на коленях у седеющей женщины с усталым лицом. Мне стало грустно от этой фотографии. Матери Брика, должно быть, несладко пришлось в жизни. И наверняка она любит сына, раз уж первым делом повесила на стену фотографию.
Немало не смутившись беспорядком, Боря прошел в комнату и продемонстрировал старинный письменный стол, заваленный учебниками.
- Какие нужны?
Я, воскрешая в памяти расписание, отобрал необходимые учебники. Все тетради оказались чистыми, и я вложил в каждый учебник по одной.
- Вот так вот, - сказал я.
- Спасибо, Дима! - поблагодарил меня Брик. - Кажется, я понемногу осваиваюсь.
Я улыбнулся. Все-таки, он был очень смешон в своей манере говорить все, что приходит в голову.
- Пойду домой, - сказал я. - До завтра.
***
- Как в школе? - спросил отец, заходя в кухню. Он жевал бутерброд и, кажется, вообще не обращал на меня внимания. Открыл холодильник и достал бутылку пива - первую за вечер.
- Нормально, - ответил я, ковыряя вилкой макароны.
Отец кивнул и вышел. Судя по звукам из комнаты, телевизор готовится показать некий крайне важный футбольный матч.
Мама сидела за столом напротив меня, уткнувшись в кроссворд. Уловив краем уха вопрос отца, она встрепенулась и подняла на меня взгляд:
- Чего наполучал? - Имелись в виду полученные мной оценки.
- "Четыре" по алгебре, - буркнул я.
- А почему "четыре"?
- Не знаю.
- Как ты не знаешь?
- Ну, не знаю. Вызвали, ответил. Поставили "четыре".
- Наверное, плохо ответил?
- Ответил бы плохо - поставили бы "два".
Мать отложила газету с кроссвордом и посмотрела на меня.
- Дима, ты когда за ум возьмешься? - начала она привычный монолог. - Ты понимаешь, что ты уже не ребенок? Это уже жизнь! Я десять лет с тобой бьюсь, а ты... Вот не дай бог в институт не поступишь, в армию тебя загребут - и все! Куда ты потом? Сантехником работать будешь? Стоило ради этого учиться столько времени!
Эти разговоры преследуют меня с первого класса. Рассказы о том, что в армии меня если не убьют, то покалечат. Рассказы о том, что всем миром управляет злобное сантехническое божество, так и жаждущее заполучить в свои сваренные из труб лапы очередную зазевавшуюся жертву. Что я мог возразить? Я, не знающий жизни совершенно?
- Все нормально будет, - сказал я, теряя остатки аппетита.
- Ты уроки сделал?
- Нет еще, я ем.
- Ну так ешь быстрее и иди, занимайся!
Я заставил себя проглотить остатки макарон, положил в раковину тарелку и закрылся у себя в комнате. Уроки. Мертвые черные буквы на белой бумаге. Унылые синие линии, которые я вывожу в тетради. Это - жизнь?