— А, ты про Брика? — улыбнулся я. С Машей говорить легче, чем с Жанной. Слова привычно рождались сами по себе. — Да, вроде как подружились. Он, конечно, странный…
— Мне кажется, он очень жестокий человек, — оборвала меня Маша.
— Что?
— Просто мои мысли. Тогда, когда Рыбин его бил, мне показалось, что ему действительно плевать. Он даже не воспринял этого. Забыл спустя минуту, если не меньше. И то, как он говорил о своем отце, помнишь? Будто заучил наизусть текст из учебника. Все какие-то термины, определения. Логические выводы. Человек, который так себя ведет — очень жесток.
— К чему ты это все? — Я развел руками.
— К тому, что мне страшно.
— Ты боишься Брика?
— Я — нет. Я за тебя боюсь.
Тут она посмотрела мне в глаза, и я вздрогнул. Внимание противоположного пола мне все же в новинку.
— Ну, со мной-то все в порядке будет.
— Ты бы не зарекался. — Маша вернулась к невидимым узорам на стекле. — Заметь, Рыбин к Брику теперь на пушечный выстрел не подходит, хотя он и тупой как бревно. Просто, как зверь, чует, что не на того прыгнул. И хвост поджал.
— Не скажу, что очень жаль, — признался я. — От меня Рыбин тоже отстал.
— Это потому что ты с ним всегда. Как бы под его защитой. Не думаю, что это хорошо. В поселке разное говорят…
— Что говорят?
— Ну, ты, к примеру, знаешь, где мать Брика? Ее видели в прошлые выходные. Говорят, жизнерадостная, общительная женщина. А потом она перестала выходить. Ты был дома у Принца?
— Был.
— Видел его мать?
— Нет, не видел. И…
«Я убил свою мать», — вспомнил слова Бори и содрогнулся.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что это очень странный и опасный человек. И на твоем месте я бы с ним так сильно не сближалась.
Мы немного помолчали, игнорируя неизбежные в подобных ситуациях выкрики от заходящих в класс оригиналов. «Жених и невеста» и тому подобное. Я, тем не менее, косился на дверь. Не хотелось, чтобы Жанна заметила мое «предательство».
— Слушай, а почему ты обо мне так беспокоишься? — спросил я.
Маша улыбнулась:
— Ну, знаешь, иногда взглядом всего не скажешь.
— Ты о чем?
— Можно подумать, ты не заметил, как мы с тобой «общались» последние два года.
— Заметил. Но я думал, что фантазирую.
— Когда я пришла в школу впервые после смерти мамы, меня все бросились утешать. Я смотрела в их глаза и видела либо страх, либо жалость, как к мокрому котенку посреди дороги. Настя из кожи вон лезла, что-то говорила, говорила, а я видела только пустоту. Хотелось растолкать их всех, убежать и никогда не возвращаться. И вдруг я поймала твой взгляд. Ты не подошел ко мне, ничего не сказал. Но когда я посмотрела тебе в глаза, то мне внезапно стало легче. Я подумала: «Он понимает не только то, что я пережила, но и то, что я переживаю сейчас». Одним взглядом ты изменил мою жизнь. У тебя огромная душа. Не подумай, что я в любви тебе признаюсь, просто говорю, как есть. Ты хороший человек, Дима, и я очень рада, что ты оказался рядом в нужный момент. Не хочу, чтобы у тебя начались неприятности из-за этого Маленького Принца и…
В этот момент прозвенел звонок. Попрощались мы с Машей старым проверенным способом: взглядами.
— О чем говорили? — полюбопытствовал Брик.
— О всяком, — рассеянно ответил я. — Кстати, поздравляю. Ты официально вошел в систему. У тебя появилась кличка. Теперь ты — Маленький Принц.
В этот момент в класс зашла Екатерина Михайловна, и начался урок алгебры. Ученики один за другим «горели» у доски и садились на место, провожаемые хриплыми воплями Екатерины Михайловны. Я, вцепившись в учебник, как в Писание, молился, чтобы меня не вызвали. А Брик внезапно изменил своему обычному познавательному угару и проигнорировал новый материал. Только учебник раскрыл на нужной странице, но решать уравнения не стал.
— Брик! — Екатерина Михайловна завопила так, что все подпрыгнули. Все, кроме Брика, разумеется. Он спокойно поднял взгляд на учительницу.
— Да?
— Встать, когда к тебе учитель обращается!
Боря поднялся быстро, но без излишней раболепной поспешности.
— Тебе, я смотрю, скучно?
— Нет, нисколько. Я изучаю нечто вроде психологии коллективного страха.
— А тебе не кажется, что ты должен изучать сейчас алгебру? — Екатерина Михайловна то ли не поняла сарказма, то ли предпочла не заострять на нем внимания.
— Не вижу в этом ни малейшего смысла. Алгебра, да и вообще математика — вспомогательная наука, не более. Она обретает смысл только в сочетании с другими науками. Изучение ее разумно строить именно в тесном контакте с естественными дисциплинами.