Если раньше в классе царила мертвая тишина, то сейчас она стала еще более мертвой. Будто все мертвецы ожили в день страшного суда, а потом снова умерли и на этот раз — абсолютно. Даже бактерии перестали разлагать плоть и застыли.
— Значит, так, — проскрежетала Екатерина Михайловна. — За урок ты получаешь «кол». Завтра жду в школу родителей.
Брик вздрогнул. Я заметил, как его лицо изменилось. Короткое мгновение Брик выглядел испуганным, но быстро взял себя в руки.
— На основании чего вы ставите мне самую низкую оценку? — спросил он.
— На основании твоих знаний. Которых нет.
— Которые вы не проверили.
— Ах, вот оно как! — Всплеснула руками Екатерина Михайловна. — Ты весь урок балду пинал, а я должна догадаться, что ты прекрасно знаешь материал! Ладно, давай так. К доске, с учебником! Переписывай пример номер триста семьдесят.
Брик пошел к доске. Я посмотрел на указанный номер и закрыл глаза. Это было уравнение, помеченное звездочкой: особо сложное, для особо увлеченных. Когда-то я пытался решать такие задания, но ни разу не достиг успеха.
Боря быстро переписал пример, потом, не спросившись, прошел к своему месту, положил учебник и вернулся к доске. Ни слова не говоря, поставил после изображенного на доске чудовища знак равенства и принялся писать решение. Все, затаив дыхание, следили за ним. Доска постепенно покрывалась вереницей иксов, игреков, альф и бет. Множились и исчезали скобки. В какой-то момент доска закончилась. Боря на мгновение замер, потрясенный этим неожиданным препятствием, потом взял тряпку, стер исходное уравнение и более мелким почерком продолжил. Аккуратно подчеркнул ответы.
— Не больше чем разминка для мозга, — резюмировал он свои действия. — Ничего интересного. Простая цепочка логических выводов.
Все ученики, и я в том числе, уставились на Екатерину Михайловну. Чего ждать от этого посрамленного божества? Грома? Молний? Всемирного потопа? Огня и серы?
Екатерина Михайловна поднялась со стула. Медленно повернулась к классу. На ее сморщенном лице не было видно ни тени удивления.
— Знаете, что? — сказала она так тихо, что мы затряслись в предчувствии катастрофы. — Есть такая пословица: «век живи — век учись». Я всю жизнь была строга к ученикам. Но нередко делала и некоторые послабления. Для тех людей, кто искренне говорил: «математика — не мое». Есть люди с гуманитарным складом ума, безусловно. Софья Николаевна, ваш учитель русского и литературы, одна из таких моих бывших учениц. Я в свое время «натянула» ей «четверку» и ни разу об этом не пожалела. Она своего добилась, математика ей действительно не нужна. Но вот теперь я поняла, что больше таких послаблений не будет. Когда человек, которому математика неинтересна, выходит и решает такое уравнение, которое даже те из вас, кто метит в программисты, решить не может, я считаю, опускать планку просто нелепо! Вы у меня еще взвоете! Брик, садись. «Пять» с плюсом. Не запускай!
— Поздравляю, Маленький Принц, — шепнул я Боре, когда он сел на место, провожаемый яростным взглядом Пети, мечтающего о карьере программиста. — Теперь тебя все будут ненавидеть.
— Почему? — так же шепотом ответил он.
— Потому что из-за тебя со всех будут больше спрашивать.
— Ну и хорошо. Будет сильнее стимул к познанию. Даже такой ерундовой науки.
— Будет сильнее стимул тебе «темную» сделать.
— Пускай, тоже интересно.
— Ты вообще хоть чего-нибудь боишься?
Я восхищался им, беспокоился за него, но теперь все эти чувства оказались вытеснены раздражением. Брик же только улыбнулся, отвечая на мой вопрос:
— Разрушителей. Если это чувство можно назвать страхом. Остальное не заслуживает внимания.
Глава 11
Когда уроки закончились, Брик внезапно предложил мне отметить свой высший балл по математике. Я спросил его, что он имеет в виду, и получил следующий ответ:
— Давай нажремся!
— Чего?
— Ну, забухаем. Вмажем. Выпьем. Раздавим по пузырю. Накиряемся. Наклюкаемся.
— Остановись, я понял!
Я никогда не испытывал тяги к алкоголю. Пару раз пил с отцом пиво, но так и не разобрался, что в этом напитке замечательного. Однако глаза Бориса сияли такой жаждой безграничного познания, что спорить было бессмысленно. Нет, пить я все равно не собирался. Только вот оставить Маленького Принца наедине с большой бутылкой значило подвергнуть опасности всю его кампанию. Как минимум, была угроза раскрытия легенды. Как максимум — смерть от отравления.
Мы пошли к магазинчику на самом краю поселка, куда мои родители заходили нечасто. Борю я оставил снаружи, взял у него деньги и пошел покупать спиртное.