Продавщица — пожилая женщина в очках с толстыми стеклами — услышав слово «водка», принялась ворчать на непутевую молодежь. Судя по всему, вообще не различая надписей на этикетках, она ощупывала каждую бутылку, продолжая отвлекать себя ворчанием. Когда ее рука в пятый раз легла на сторублевый «Минал», я не выдержал и зашел за прилавок. Взял с витрины бутылку водки «Матрица», о которой слышал много хорошего, и вернулся обратно. Сработал так быстро, что продавщица, видимо, ничего даже не заметила. Во всяком случае, ритм ее ворчания остался непоколебимым.
— А закуска? — спросил Боря, увидев в черном пакете лишь одну водку.
— Закуску давай в другом магазине возьмем. А то мы отсюда до утра не выберемся.
За огурцами и помидорами (Боря где-то вычитал, что именно это и есть самая лучшая закуска на всем белом свете) Брик сходил сам.
— Получилось? — встретил я его.
— Ага. Я еще сала взял.
— О, Господи. Ну, пошли.
И вот, настал момент истины. Мы у Бориса дома, он скручивает пробку с бутылки, я ищу что-нибудь, что может сойти за стопку в коробках с посудой. Внезапно меня отвлекает хруст огурца.
— Ты бы приберег, — поворачиваюсь я. — Закуску не едят, ей заку… сы… ва… ют…
Бутылка была пуста. На Бориных глазах блестели слезы радости.
— Ты что, залпом ее, что ли? — севшим голосом спросил я.
— Угу, — ответил он, давясь огурцом.
— Боря, твою мать… Ты ж читал! Водку стопками пьют!
— Я вчера смотрел фильм «Антикиллер». Там так пили. А что? Так быстрее гораздо!
Поздно объяснять пришельцу, что распитие алкогольных напитков сродни медитации, со своими ритуальными словами и действиями. Поэтому я сел за стол и крепко задумался. В бутылке было пол-литра водки. Я поглядел на этикетку в поисках хоть какой-нибудь лазейки, но надпись 40 % сверкала непогрешимым серебром. Тогда я принялся вспоминать, какая доза алкоголя является смертельной для шестнадцатилетнего подростка. Который раньше, предположительно, вообще алкоголя не пробовал. Что-то нам такое говорили, то ли на ОБЖ, то ли на внеклассных мероприятиях… Кажется, речь шла о литре. Я заставил себя в это поверить и немного успокоился.
Боря оперативно умял огурец, сжевал несколько кусочков сала, придавил все это помидоркой и загрустил.
— Это и есть состояние алкогольного опьянения? — посмотрел он на меня. — Ничем не отличается от обычного. Хотя вкусовые ощущения, надо сказать, весьма интересны.
Я содрогнулся, вспомнив единственный случай своего знакомства с водкой. Да уж, интересные ощущения, слов нет.
— Скоро у тебя начнется состояние. Мало не покажется. Ешь!
— Я сыт.
— Ешь, говорю! Ты хотел, чтобы я стал твоим другом? Так вот, я тебе как друг говорю: ешь как можно больше!
Боря послушно принялся есть. Проглотил еще парочку огурчиков, один помидор. Доел сало, которое, кажется, действительно пришлось ему по вкусу. Я с тоской взглянул на часы. Упрямая стрелка приближалась к отметке с цифрой «5». Мама скоро с работы придет, а меня опять дома нет, на ужин ничего не приготовлено. Но не могу же я этого чудика одного оставить! А если правда помрет от отравления?
— Ой, — тихо сказал Боря. — Я ощущаю, как мое сознание затуманивается.
Он ощупал голову и посмотрел на меня полными паники глазами.
— Это конец? — спросил он. — Тело умирает?
— Нет, не умирает. Просто ты нажрался как свинья.
— Я не ждал такого! О, боже… Что мне теперь делать?
— Расслабиться и получать удовольствие от новых ощущений. Ну или, как вариант, пойти проблеваться.
— Что сделать?
— Ну, поблевать. Порыгать. Вызвать рвоту. Тогда сильно не накроет.
— Я не умру?
— Не умрешь. Я рядом.
— Тогда пускай.
— Чего «пускай»?
— Пускай продолжается. Я буду изучать.
Некоторое время он сидел с дурацкой улыбкой и прислушивался к своим необычным ощущениям. Потом взгляд его совершенно затуманился.
— Слушай, Дима, — пробормотал он. — А ты Жанну любишь, да?
— Боря, не лезь, а?
— Ну ты чего, дружище? Я ж по-дружески! Ну вот скажи, как пацан пацану: любишь ее?
Я понял, что Бориса понесло дальше некуда. И тут меня осенила идея:
— А давай так: откровенность за откровенность. Идет?
— Че… чего?
— Ну, я честно отвечаю на твой вопрос, а потом ты — на мой. Тоже честно. Договорились?
Я надеялся, что спьяну он забудет о моем долге и, кажется, не прогадал.
— Ну конечно! Никакой лжи между нами быть не должно! Знаешь, Дима, я тебя так люблю…