Может, она и потеряла память, но она могла поручиться, что никто из ее прошлой жизни не сравнится с этим человеком в благородстве души. Его доброта ошеломляюща.
Какой муж захочет оставаться женатым на женщине, не помнящей, что она его любила, лишь бы она могла нянчиться с чужим ребенком, который для него ничего не значит?
Самое поразительное — он предложил ей выход! Если она не хочет жить с ним, он согласен на раздельное проживание или развод. Он не заставляет ее жить в браке без любви. Он не пользуется ее слабостью, а делает все, чтобы она сама выбрала свой путь.
Неужели такой великодушный человек — ее муж? Как же она может его не помнить?
— Хотел бы я сделать тебе более приятное предложение, — он продолжал говорить, возможно, потому, что она молчала, — но ты должна принять решение, любое, до того, как придет психиатр. Поскольку у тебя был несчастный случай, его первое впечатление о твоем состоянии перейдет в предварительную оценку. Когда будет приниматься решение по нашим кандидатурам на усыновление ребенка, свидетельство доктора Била сыграет решающую роль.
— Ты прав. — Она с благодарностью взглянула на него. Он предостерегает ее от ошибки перед лицом доктора Била! У нее уже не было сомнений, что Кэл Ролинз благородный человек.
— Я просмотрел программу, — снова прозвучал его низкий голос. — Заявление — это первый шаг. Потом в течение месяца мы должны будем ходить на уроки два раза в неделю. Нас будут учить тому, что мы должны знать об уходе за детьми. В конце месяца к нам на дом придет сотрудник социальной службы, чтобы поговорить, проверить детскую и убедиться, что все соответствует норме.
Помни, что, если даже ты хочешь усыновить ребенка, суд может с этим не посчитаться и отдать его другой паре, которая давно ждет своей очереди. В таком случае тебе придется отдать этого ребенка и ждать другого...
— Мистер и миссис Ролинз? — Диана оглянулась. В дверях стоял долговязый мужчина. — Я доктор Бил. Доктор Харкнесс просил меня зайти и поговорить с вами.
— Мы вас ждем, — отозвался Кэл.
— Отлично. — Психиатр вошел и пожал обоим руки. — Мистер Ролинз, если не возражаете, я хотел бы сначала поговорить с вашей женой наедине.
— Конечно. Я буду ждать в комнате отдыха.
Вряд ли Диана хочет, чтобы он остался. Но если она его окликнет, значит, она нуждается в его поддержке.
— Вы неплохо выглядите для человека, перенесшего серьезную травму. Вы спокойнее, чем я предполагал. Вчера доктор Харкнесс нарисовал мне несколько иную картину. Память начинает возвращаться?
— Нет.
Внимательные глаза доктора, казалось, заглядывали ей в душу.
— Ночная сестра написала в отчете, что не было ни слез, ни заметных признаков депрессии, как вчера. Вы хорошо поели. Температура нормальная. Вы быстро идете на поправку.
Слава богу, что Кэл ее заранее предупредил.
— М-мне муж помог справиться.
— Рад слышать. Доктор Харкнесс тоже воспримет эту новость с облегчением. Вчера...
— Я знаю. Вчера меня все пугало. Меня и сейчас пугает то, что я ничего не помню, но все так добры ко мне, особенно муж. Сегодня почему-то мое положение меня не так страшит. Возможно, это значит, что я совсем сошла с ума и не понимаю своего положения.
Он хохотнул.
— Ничего подобного. Рискну предположить, что, хотя вы не знаете своего мужа, он сумел внушить вам доверие своим поведением, и вы успокоились. Это оттого, что он знает вас лучше, чем кто бы то ни было. Пока дело выглядит так, что он для вас лучшее лекарство.
— Я достаточно ему доверяю, чтобы отправиться с ним домой.
«Пожалуйста, не спрашивайте о ребенке. Я не хочу что-нибудь испортить».
— Тогда доктор Харкнесс может спокойно оформлять вашу выписку. Вы сделали большой шаг к выздоровлению. Рентген не выявил у вас патологии. Я не вижу оснований назначать медикаменты. При таких обстоятельствах я скажу доктору Харкнессу, что он свободен решать по своему усмотрению. Но я попрошу вас через неделю прийти ко мне на прием. Нам будет о чем поговорить. Можете записаться у доктора Харкнесса перед тем, как ехать домой. Если захотите раньше со мной встретиться, звоните в любое время. В регистратуре вам дадут мой номер телефона.
— Спасибо, доктор Бил. Я приду.
Пока он шел к выходу из палаты, она затаила дыхание. Как только дверь за ним закрылась, она выбросила вверх победно сжатый кулак. Диану охватила эйфория при мысли, что теперь ребенок будет ее, что она заберет его домой и будет холить и лелеять.
— Привет, Диана!