Я посмотрела в окошко-бойницу в своих покоях. Узкий квадрат в стене не позволил бы взрослому мужчине пролезть в окно. А мне?
Я, эксперимента ради, открыла ставни и высунулась в окно по пояс, старательно не думая о том, в каком положении застанет меня Андер, если все-таки застряну. Поерзала — не должна застрять. Заодно оценила расстояние до земли. Со второго этажа было прыгать не то, чтобы страшно, но опасливо.
Более того, из окна я все равно спущусь во двор. Ворота, конечно, не помеха, а вот часовые на них — вполне себе.
Устраивать снова пожар не хотелось. Отчего-то мне верилось, что в крепости с дисциплиной построже, чем у шайки, нанятой Маркусом. И без присмотра меня не оставят.
А что если?
Во двор можно попасть множеством способов, не обязательно через окно. Особенно, если к этому окну внимание привлечь.
На главном выходе стоят стражи. А на выходе из кухни? Вряд ли. Насколько я помню, крепость не на военном положении. Для Андера я все еще благородная дева, способная только цветочки вышивать. Особенно, если посмотреть во что воспитывают его дочь — вряд ли он ожидает от меня подлянки.
Немного подумав, я снова скрылась в комнате. Спуститься из окна мне помешала бы амазонка. Сшитая по всем стандартам, она старательно закрывала ноги, заставляя их путаться в подоле даже при простой ходьбе. Отпороть мне его было нечем, а оторвать — банально не хватало сил. Спускаться вниз по скользкой каменной кладке в этой конструкции я бы точно не решилась.
Придется импровизировать.
Я приоткрыла свою дверь и мышкой выскользнула в слабо освещенный коридор. Сапожки из мягкой кожи позволяли мне почти бесшумно двигаться по каменному полу, и это почти бесшумно меня могло выдать, отчего двигалась я все медленнее и аккуратнее — эхо тихих шагов, казалось, набатом раздавались по всей крепости. А стук моего сердца, наверное, слышен даже за пределами.
Но в коридорах было тихо. Лишь раз я увидела сторожевых, стоящих у главного входа, но мне в ту сторону и не надо было.
Расположение столовой я помнила хорошо. Она встретила меня гулкой пустотой. Помня об осторожности, я пробиралась к заветной дверце на кухню по стеночке, старательно придерживая руками тяжелый подол, чтобы не смести на пол ничего громкого.
На кухне меня ждал сюрприз.
Сюрприз, тихо бурча себе под нос, мыл посуду, которой была еще целая гора.
Ждать пока он справится я никак не могла — боялась, что меня с минуты на минуту хватятся, хоть и надеялась, что Андер потерял бдительность.
Кухонная дверь была раскрыта, и моему взору открывалась конюшня с низкой, покатой крышей, на которую можно взобраться через бочку с водой, стоящую рядом. А с крыши уже можно было сигануть через стену и поминай как звали.
Припасов я брать с собой не собиралась. Вообще, собиралась бежать налегке, и как можно дальше. Возможностей сгинуть в лесу у меня будет более чем достаточно. По крайней мере, я на это надеялась. Ох, прости меня, папенька, дочь свою непутевую. Но не могу я допустить этого непотребства, что сделкой взаимовыгодной зовется.
Оборотень посудой гремел достаточно громко, что давало мне шанс прошмыгнуть мимо, однако, и оборачивался достаточно часто, чтобы отнести что-то на место. И пройти-то надо мимо него вплотную. Я закусила губу, решаясь, уже мысленно взвешивая в руке сковороду, свежевымытую, чистенькую, блестящую. Она как раз стояла с самого края, призывно выставив в мою сторону длинную деревянную ручку. Я взвесила снаряд в руке.
Андера подвело то, что он сутки не спал.
Стоило, наверное, сначала отдохнуть в своем поместье, а затем отправляться в путь. Но его гнало вперед какое-то дурное предчувствие.
Анна казалась ему весьма здравомыслящей девицей, пожалуй, даже слишком. Скользило в каждом ее движении что-то неправильное. В каждый ее взгляд был оценивающим, настороженным, словно она прикидывала, как бы половчее извернуться, да его, Андера, побольнее ударить. Наверное, именно поэтому, когда он увидел, как его дочь, единственное существо, которое он любил безоговорочной любовью, тянется к новой обитательнице замка, решил побыстрее Анну увезти.
Сквозь сон он слышал и тяжелое дыхание Анны, которая ворочалась в постели и никак не могла заснуть, и как она встала, начала ходить по комнате. Но проснулся он не от того. От тишины. Прислушался. Даже дыхания не слышно.
Мужчина встал и подошел к двери, прислушался. Тишина. Постучал в дверь. Прислушался уже другим, волчьим чувством. Ни дыхания, ни биения сердца, ничего.