— Здесь боролись. — Тихо сказал он, и обернувшись, увидел бледное в предрассветной темноте лицо Ильи. — И здесь самый сильный запах. Она была здесь не далее как вчера. А на дороге он почти пропадает. Куда она ведет?
— Маркус… — Илья сжал кулаки.
Когда забрезжил рассвет, я услышала, как кто-то поднимается по ступенькам. Попытки вставить ключ в восточную скважину увенчались успехом раза с четвертого. Ключ сделал примерно пол оборота и заклинил намертво.
Я не решилась бы повторить те слова, которые говорила Дива Амаль, но ей позавидовал бы и портовый грузчик.
Страшно ли мне было? До икоты.
Я забилась в самый дальний угол. Не то, чтобы боялась, что она достанет меня из-за двери, но жизненно необходимо было чувствовать за спиной опору. Пусть и такую бесстрастную, как стена.
— Маркус! Немедленно иди сюда! Маркус! — Судя по звукам, она вцепилась в ключь, и пыталась выдернуть его, перевшись ногой в стену.
Но дверь держала хорошо.
А вот кольцо ключа, судя по всему, не очень.
Раздался тихий щелчок, и я услышала, как она кубарем покатилась вниз по ступенькам, и продолжила ругаться уже оттуда.
Очень скоро к ее ругани добавился еще и голос Маркуса.
Быстро выяснив у матери обстоятельства ее падения, он взбежал по ступенькам, и попытался отпереть замок.
Но ключ без обломившегося ушка, которое, судя по всему, осталось в руках дивы Амаль, провернуть стало совсем невозможно.
— Рано или поздно я открою это дверь, Анна… — Пропыхтел он из-за двери. — И тогда ты сильно пожалеешь!
Я сидела, пытаясь не издавать ни звука, тело мое окаменело от страха.
Замок не поддавался.
Выбить дверь с разгона тоже не получилось. Она дрожала, щедро посыпая пол известкой из косяка, но держалась.
— Так значит? — Голос Маркуса стал вдруг тихим и вкрадчивым, и это заставило меня испугаться еще больше. — Когда я открою эту дверь, лучше бы тебе быть уже в платье, готовой к бракосочетанию. Иначе ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю.
Он совершенно спокойно спустился с лестницы, перекинулся парой слов с матерью, и пропал.
Но не надолго. Очень скоро я услышала его шаги.
— Ты думала, что на тебя не найдется управы? Считаешь себя самой умной?
Послышался громкий стук, и я с ужасом увидела, как в щели под дверью оказался загнутый конец лома.
Маркус подергал его, и убедившись, что лом сел намертво, навалился на рукоятку всем своим весом.
Дверь дрогнула, снимаясь с петель.
Я еще сильнее забилась в угол, словно хотела слиться со стеной.
Дверь с грохотом упала на пол, подняв облака пыли и известки.
В комнату ворвался Маркус. Глаза его были совсем бешенные.
Он схватил меня за волосы, и выволок из моего укрытия, а мощный удар под дых выбил воздух из моих легких.
Удары сыпались один за другим, пока я не услышала голос дивы Амали:
— Стой! Прекрати! Не порть ей лицо! — Она оттащила сына от меня. — А ты пожалеешь что не свет родилась, когда мы вернемся! Я специально для тебя замочу розги в соленой воде!
Маркус, сжимая кулаки вышел, а дива Амаль грубо взяла меня за руку с пола.
— Поднимайся, никчемная девка! Ну же! Мы спешим! Или мне позвать Маркуса, чтобы он надел на тебя платье?!
Мне пришлось подчиниться.
Я позволила на себя напялить пожелтевшее платье, расползающееся в пальцах, а лицо прикрыть такой же пожелтевшей фатой, с которой сыпалась пыль.
Дива Амаль волоком вытащила меня из комнаты, при этом задев браслет Андера. Кожа под ним горела огнем.
За порогом ждал заложенный экипаж. Такой же жалкий и старый как платье.
Меня посадили между Маркусом и его маменькой, так, чтобы я не могла повторить свой побег. Да я даже пошевелиться не могла.
— Если ты не будешь вести себя хорошо на церемонии… — Жарко зашептал мне на ухо жених. — То я завяжу тебе рот.
— Нас не обвенчают без моего согласия.
— Ошибаешься, дорогая. — Амаль улыбнулась. — Священник уже свято уверен, что ты в положении. К тому же не большой, не обязывающий ни к чему подарок…
Выглядела эта парочка донельзя самодовольной.
Храм Светлейшего не был украшен по всем правилам свадебной церемонии, но это никому и не требовалось.
Я пыталась упираться, но Маркус с легкостью подхватил меня на руки, и внес через порог святилища. Выглядело это наверное, мило.
Вот он подошел к алтарю, и поставил меня на выложенный белым мрамором пол. Поставил бережно, как фарфоровую статуэтку. Нежно поправил фату на моем лице. Ни дать ни взять, влюбленный новобрачный.