Я медленно поворачиваю голову и смотрю на нападающего с переломом голени. Он все еще лежит на земле, у него разорвана плоть и торчит кость, он смотрит на меня выпученными глазами. Быстро я обшариваю карманы убитого, нахожу мобильный. Я просматриваю контакты, глубоко вздыхаю, этот парень наблюдает за моими действиями со смесью ненависти и страха.
Я сую ему мобильник в лицо.
— Позвони своему боссу.
Он смотрит на меня секунду или две не моргая.
— Позвони ему или присоединишься к своим дружкам в аду.
Он оглядывается на своих мертвых товарищей, взвешивает ситуацию и сипит:
— Вы можете меня тоже убить. Я все равно буду мертв, если появлюсь перед ним. — Я недооценил его. Он хорошо знает правила. Он предпочитает рискнуть со мной, нежели с Никитой.
Я нажимаю на кнопку и подношу телефон к уху.
— Что? — лает отец Таши.
— Никита, ты теряешь хватку.
Наступает пауза, потом он говорит. Его голос звучит даже лаково и спокойно, хотя я знаю, что он в ярости.
— Ну, хорошо, не ожидал услышать тебя, Ной.
— Должно быть стареешь, Никита, отправляя молокососов делать мужскую работу.
— Послушай ты, маленький выскочка-босяк. Еще раз увижу тебя близко со своей дочерью, и я, мать твою, самолично тебя убью.
От его слов я начинаю смеяться, я даже не могу себе представить, чтобы он самолично пошел на мокрое дело.
— Посмотрим потом, как ты будешь смеяться, когда твой рот наполнят бетоном.
— Ну, если бы я был на твоем месте, я бы перестал бы фантазировать и разобрался бы с более насущными проблемами, которые могут у тебя возникнуть. Например, с чего бы вдруг к тебе нагрянут копы и выставят тебе определенные обвинения.
Я буквально слышу, как у него начинают ворочаться шестеренки в мозгу.
— Ты должен на меня молиться, что я не умер, а жив, здоров. Потому что копы в случае моей смерти тут же получат USB с указанием точных денежных средств, которые тянутся к сделкам с наркотиками. Помнишь Хаммурапи?
Он молчит, но я даже через трубку чувствую, что он в шоке. Зейн и я сделали копии его счетов очень давно, и мы сохранили всю эту информацию для подстраховки. Никогда не знаешь, когда тебе могут понадобиться такие вещи.
— Я очень скоро встречусь с тобой, Никита, — говорю я и вешаю трубку.
Я поворачиваюсь к парню, лежащему на земле.
— Пожалуйста, прошу вас, не убивайте меня, — умоляет он. — Я ничего против вас не имею. У нас был приказ. Простите.
Конечно, он сожалеет, что ввязался со мной в игру. Сожалеет, что я возвышаюсь над ним, и его друзья мертвы и не могут ему помочь, и ему жаль, что у него сломана нога и он не может от меня убежать.
Я чувствую, как адреналин утихает, переставая будоражить мою кровь, пока я стою над ним с ножом в руке. Он со страхом смотрит на меня, свернувшись, как ребенок, хныкая, умоляя о пощаде. Действуй!
— Ты солдат и знал, на что шел, — говорю я ему.
Я сжимаю ручку ножа. Но не могу убить хладнокровно раненого, беспомощного человека. Во всяком случае, он более ценен живым, чем мертвым.
— Я оставлю тебя в живых, чтобы ты смог передать сообщение своему боссу.
Он отчаянно кивает.
— Скажи ему, что Таша Эванофф принадлежит мне, и я убью каждого, кто встанет между нами.
Я хватаю его за шею, прижав его голову к своей груди. И медленно провожу острием по его щеке, от уха ко рту. Как только лезвие разрывает его плоть, он начинает орать от боли. Его вопль разносится эхом по темному пустому переулку. Закончив, я отшвырнул его от себя, он рухнул на землю у моих ног.
— Запомни, — рычу я. — Если когда-нибудь я снова увижу тебя — убью.
Я отхожу от него, вытаскиваю платок из кармана пиджака, чтобы вытереть ручку и лезвие ножа, убрав свои отпечатки пальцев. И вижу ярко-красное пятно, расплывающееся сбоку и понизу живота.
Я оказался недостаточно ловким. Меня пырнули ножом, и выглядит все чертовски плохо. Я бросаю нож на асфальт и пытаюсь пойти вперед, но ноги не слушаются меня. Сделав пару шагов, я с трудом дышу. Во мне бушевал адреналин и страх, поэтому я не почувствовал боли, но сейчас адски больно. Поморщившись, я пытаюсь пройти еще вперед.
Мне всего лишь нужно добраться до машины.
Мне стоит позвонить Зейну. Я опускаю руку в карман пиджака, пытаясь вытащить мой телефон, и мать твою, бл*дь, рука не подчиняется команде мозга. Я не хочу оставаться здесь, когда прибудут парни Никиты. Жизнь не стоит того, чтобы жить в аду. Что мне теперь делать? Глубоко вздохнув, мне кажется, будто я проглотил огонь, я упираюсь в стену и стараюсь двигаться вдоль стены, но жизнь быстро утекает из меня.