Бранд едва нее повизгивал от результатов этой занимательной беседы, помимо того, что результат был положительным, он удостоился наблюдать редкое по своей красоте явление - образование невообразимой загогулины от судьбы не могло не завладеть вниманием Джима, который наслаждался выражением лица Ванмеера, ведь тот, наконец-таки укусил себя за свою же задницу, как известная жадная гусеница, запутавшаяся в яблоке.
Выходные дни пролетели, как обычно, со свистом, но жужжащий гомон громадного медицинского центра, как ни странно, давал, куда больший успокаивающий эффект, нежели посиделки с отцом на веранде за холодным чаем. Хоуп заметила насколько он странно себя вел: ни умиротворения от любимой традиции, ни поверхностных вопросов о Паунде, которые должны были сыпаться, как из рога изобилия, ни дебатов на счет последних работ по нейрологии, только сведенные брови и напряженные, до белых пятен желваки.
С подносом в руках, Хоуп уже несколько минут стояла и смотрела на нехитрый выбор между тушеной говядиной и свининой в кунжутном соусе, понимая, что белок ей нужен, но подача «блюд», похоже, была нацелена только на то, чтобы отбить малейший аппетит у самой стойкой категории мясоедов — медиков.
Правда, сегодня с утра, к уничижению столь благостного ощущения, как голод, приложила руку еще и Кэрол Хантер, которая умудрилась, вместо поощрения Хоуп, за блестяще проведенную операцию, впаять устный выговор, на утренней летучке, перед всем коллективом отделения.
Не зря отец сказал запирать дверь в кабинет, если хочешь вздремнуть...
Самоуверенность часто подводила Хоуп, но честь ей делал тот факт, что она умела выносить урок из любой ситуации. И если бы только одна Хантер видела, что она дрыхнет на своем диване в рабочее время, но тому свидетелями стали еще несколько человек, у которых будут долгоиграющие вопросы относительно дисциплины, которая в женском коллективе, как известно, держится на честном слове.
Вот и погладила заведующая по шерстке свою команду, чтобы рты не открывали понапрасну — именно так, Хоуп оправдала Хантер в ее действиях, но тут же в борьбу вступала не дюжая страсть к стремлению, оставаться в тени и не привлекать внимания, а получается, что ее выставили на посмешище. Ни тени, ни уединения...
Гордость?!
Нет, именно, потребность не привлекать внимание.
Точно....не гордость.
Это у Энди Шуст этого добра хоть отбавляй, а теперь еще и улыбка, что поперек лица не помещается.
Как бы то ни было, дела шли странно, непоследовательно, повиливая, будто накануне было весело и теперь может быть стихийно, выкинуть фортель. Благо, что от полуобиды на доктора Кэрол Хантер отвлекала непринужденная болтовня Люси. А сразу после ланча, Хоуп ждал бой с представителем страховой медицинской компании, которая должна будет сломаться под ее напором и выделить деньги на дорогостоящую операцию Сэма Хагерди, ибо сумма в триста семьдесят тысяч, было совершенно неподъемной, для его отца.
Не разбавлял обстановку и тот факт, что Грег Паунд в буквальном смысле этого слова, избегал встреч с Хоуп и это уже не лезло ни в какие ворота, которые явно были выкрашены под радугу и находились в преддверии какого-нибудь детского сада, откуда были родом все обиды «бывшего».
Совершенно резко оборванная интимная жизнь, привела к тому, что гормоны устроили революцию и требовали вернуть доступ к мужскому телу, не то чтобы немедленно, но в ближайшее время. Это был самый настоящий голод, благо, что непосредственный, перед видом свинины в металлическом квадратном судочке, уже отступил.
- В наше время, просто трахнуть симпатичного мужика — это крестовый поход, - монолог Люси на заднем фоне мыслей Хоуп, вынырнул неожиданно, и как говорится, на самом интересном месте.
Обернувшись назад и посмотрев выразительно на подругу, у которой две тарелки были заполнены едой под завязку, Хоуп невольно почувствовала зависть. Если очаровательная Люси изволила жаловаться на сомнительную недоступность мужчин, то ее проблемы, можно было спокойно сворачивать в трубочку и уж, таки потеснить шило в известном месте этой громоздкой конструкцией.
- Вот, твоего Грега, если ты не одумаешься, оторвут с руками и ногами, пока ты здесь лелеешь свои идеалы и карьеру. Ты не подумай ничего, я тебя поддерживаю и свобода, это не пшик в нашей конституции...
Женщины поравнялись друг с другом, выискивая свободный стол в забитом зале столовой, с подносами в руках. Они синхронно направились к свободным местам, в дальнем углу зала — не самое лучшее место, но довольно укромное. Общественное мнение интересовало Хоуп в последнюю очередь, но утренняя выходка Хантер, еще плюс и громкое расставание с Грегом, сделали ее персону излюбленной темой для сплетен.
- Возьми того же моего музыканта! - продолжила Люси, старательно отвлекая подругу от мрачных мыслей, которые были, как на ладони.
Она грациозно встряхнула роскошной копной каштановых волос, которые только в таких местах и могла продемонстрировать — в отделении требовалась специальная шапочка. К тому же две верхних пуговицы на униформенной рубашке, которая была подогнана Люси по фигуре, к слову, крайне подтянутой и женственной, были расстегнуты, и Хоуп благословила тот факт, что их дружба от столь разительного физического контраста только выигрывала. Любопытствующие взгляды, которая она ощущала на себе, разделились на два лагеря, а мисс Фишер любила внимание в любом его проявлении.
- Не принц на белом коне, но все же! Но как только дело дошло до постели, он начал плести мне про серьезные отношения и прочие недосягаемые приятности, а я опять повелась. Двенадцать дней, восемь сорванных свиданий и море соплей, по поводу того, что я им пренебрегаю! Кем пренебрегаю?! Толком даже не распробовала его и рассталась почти без сожаления, даром, что красавчик был!
- Люси, - Хоуп тяжело вздохнула, призывая остановить этот словесный поток. - Твой принц, у тебя под боком, уже который год вздыхает.
- Брайгель, что ли? - девушка пренебрежительно скривилась.
- Он самый. И симпатичный, и музыкант, и сходит по тебе с ума...
- Не начинай! Это пройденный этап и наша «анатомия страсти» не срослась. Ты куда?
Внезапно Хоуп резко поменяла траекторию движения, увидев сидящего в одиночестве Грега и без малейшего сомнения, направилась к нему. Завидев, ее Паунд выпрямил спину и покосился на свой нетронутый обед, словно не хотел, чтобы Хоуп видела его в столь угнетенном состоянии — Грег и без того считал, что ее самоуверенность давно граничит с высокомерием.
- Можно к тебе? - Хоуп уселась напротив и даже улыбнулась, как ни в чем не бывало.
Ему бы стоило ответить, но Грег промолчал, не сводя с нее взгляда, который был красноречивей любых слов.
Перерыв на обед был не резиновым и затянувшееся молчание было самым глупым способом его израсходовать, поэтому Хоуп в свойственной ей легкой манере проигнорировала, упрямство, до не давнего времени, столь близкого ей человека.
- Грег, это глупо избегать друг друга и я знаю, что ты никогда не скажешь вслух всего того, что думаешь обо мне, но нам стоит попытаться пережить этот момент и остаться друзьями.
- Друзьями?! - нехорошая усмешка, добавила чертам лица Паунда немного хаоса и Хоуп слишком поздно почувствовала неладное. - Я хочу семью и те пять лет, что мы были с тобой вместе, дали достаточно оснований считать, что это чувство взаимно. Хоуп, я же вижу, как ты тянешься к детям, пожалуйста, если ты сожалеешь, о том, что мы расстались, то скажи мне об этом и вот тогда я все забуду, и все будет, как прежде.
Странное чувство, неприятное, словно Хоуп видела перед собой обнаженного человека в общественном месте, который был не в себе и не осознавал, происходящего, подмывало тут же уйти, но она напомнила, что так поступают только дети.
Дети, которых она и правда любила, но заводить своих не хотела всеми фибрами души.
- Грег, у меня уже есть дети. Те, которых я лечу, которым помогаю жить настолько хорошо, насколько это возможно, без этой жадной, паскудной заразы, которая растет у них в головах.
Паунд нервно улыбнулся, явно сдерживая рвущийся крик возмущения.
- Ты уже, по-моему, не соображаешь, где заканчивается твоя работа и начинается реальная жизнь. Или это твое эго раздувается с каждым годом все больше и больше?
- Эго? У меня эго?
- Да! Это твои пациенты, у которых есть родители, семьи! Я ни разу не видел, чтобы ты плакала и рвала на себе волосы, как те матери и отцы, которые забирают своих детей холодными из морга! Ни разу! Кем ты себя возомнила?! Спасаешь их. Нейрохирурги до последнего момента не знают, какой будет результат, даже если операция проходит удачно, тебе ли это не помнить?!