Именно так, описывают простые обыватели не обремененные умом и состраданием всех, кто по тем или иным причинам не может проявлять признаки общения с окружающей средой и людьми.
Сколько раз, Нэду приходилось помогать матери Бекки, переносить девочку для бесконечных процедур. Невозможно ни с чем сравнить не по-детски тяжелое, обездвиженное тело, безразличный взгляд, то и дело отвисающую челюсть. Даже голову девочки приходилось поправлять, чтобы придать облику мало мальски нормальный вид.
Бенедикт позабыл о том, что собирался высказать Хоуп напрочь, когда увидел, как Ребекка самостоятельно поворачивала голову и по просьбе физиотерапевта послушно выполняла несложные манипуляции руками, вроде тех, чтобы дотронуться до кончика носа.
- При надлежащем выполнении комплекса упражнений, мышцы будут укрепляться день ото дня. Думаю, через пару недель, мы поставим ее на специальный тренажер, - улыбчивый темнокожий мужчина уверенным голосом рассказывал маме Бекки ближайшие планы.
Женщина сияла от счастья, не переставая бережно обнимать своего ребенка, а за ней не отводя глаз наблюдала Хоуп. Она стояла в стороне, обхватив себя рукой и грызла ноготь на большом пальце, жадно впитывая эмоции мамы Бекки. Вдруг почувствовала, что за ней наблюдают и обернулась.
Бенедикт боялся в этот момент даже моргнуть.
Никто не собирался сбегать или игнорировать его, тем более делать вид, что ничего не произошло. Ни тени беспокойства или переживаний за дальнейшую судьбы маленькой пациентки, даже мельком не отразились на лице Хоуп, что наводило на вывод о том, что девочка, наверняка, поправится. Некий невидимый рубеж был пересечен и семейству Ормондов предстоял длинный путь, не легкий и безмятежный, но самое страшное было позади. Улыбка Хоуп, адресованная Бенедикту и вовсе сбила его с толка — будто эта женщина ждала его появления, чтобы разделить свою радость от момента, который «окупает» все тревоги, переживания и жертвы.
Вот! Смотри, ради чего я жертвую сомнительно нормальной жизнью!
- Привет. Хорошо, что приехал, - выйдя из палаты, Хоуп не прятала глаз.- Признаки осознанного поведения у Бекки появились рано утром, так что когда я заявилась на работу, все отделение уже стояло на ушах. Я оставила записку тебе...
- Да, - у Бенедикта был немного потерянный вид. Он был явно сбит с толка и не мог понять, как теперь разговаривать с этой женщиной, когда возмущение схлынуло.
- Что-то случилось? - по-детски наивный вопрос, ставил в тупик.
Хоуп искренне полагала, что ее поступок с машиной, есть нечто закономерное, что прекрасно вписывается в рамки нормы, от чего Бенедикту захотелось ее обнять и слегка придушить в конце, но он только с уставшим видом покачал головой.
- Кроме того, что ты более чем наглядно продемонстрировала свою истинную натуру — ничего.
- Я же извинилась, - сказала Хоуп, прищурив глаза.
- Вот уж чего не стоило делать, впрочем я приехал по-большей части не из-за этого. Я сейчас улетаю в Балтимор. Возможно на пару дней.
- Мог просто позвонить, - Хоуп уже начинала нервничать, потому что не понимала, от чего у Бенедикта вид человека, который едва сдерживается, чтобы не сорваться.
Неужели в карих глазах доктора Ванмеера промелькнула догадка?
- У меня телефон не с того ни с сего сломался. К тому же, я хотел еще и Сэма проведать. Кстати, как Луиза?
- Без улучшений, но состояние стабильное, а это уже неплохо, - голос Хоуп потускнел.
- Хоуп, ночь была изумительная, только не отнекивайся, - Бенедикт с упоением наблюдал, как в карих глазах вспыхнул огонек.
- К чему ты клонишь, Нэд?
Наклонившись в самому уху, Бенедикт прошептал:
- Хочу повторить.
- Никаких встреч и свиданий, - последовал категоричный ответ, Хоуп стояла пунцово-красная, привлекая излишнее внимание. - Не расходуй на меня свое обаяние, не подействует!
- До сих пор никто не жаловался, - парировал Бенедикт, давно совершив незаметный переход от обаяния к животному магнетизму.
Она вывернулась и зашагала к себе в кабинет, прекрасно понимая, что со стороны это выглядит, как бегство.
- Кстати, туфли, я завез тебе домой и передал папе, - довольно громко сказал Бенедикт и Хоуп едва не упала. В коридоре повисла гробовая тишина и два десятка выпученных глаз уже без стеснения следили за разворачивающими событиями. Это был шантаж чистой воды! Сжав губы так, что они побелели, Хоуп обернулась и уперла руки в бока.
- Этот номер у тебя не пройдет, - затрясла она головой, прекрасно понимая какую игру затеял Купер.