Гости не хвастались нарядами и чем состоятельнее были, тем скромнее выглядели, отдавая дань теме, которая могла затронуть каждого из них.
Имя Бенедикта Купера прогремело на всю страну, докатившись даже до Европы. И хотя, Пулитцеровская премия досталась другому фотографу, вполне заслуженно, работа, которую Нэд представил широкой публике говорила сам за себя. И как гениальное было просто, решение сыграть на контрасте поместив рядом две почти одинаковые фотографии, оправдало ожидания.
Обещанный фоторепортаж, Бенедикт откладывал довольно долго, но все же решился распечатать снимки, к Дню Рождения Луизы. Девочка шла на поправку и умалять ее битву за возможность жить, было невозможно, пусть на фоне мелькала настоящая трагедия.
Приятная музыка разливалась по залу галереи Вэтри. Все было продумано до малейших деталей благодаря Кэтрин Купер. Ведь у Бенедикта, практически не было свободного времени, когда он заступил на пост генерального директора компании отца.
Не было времени, чтобы мучить себя мыслями о Хоуп, которые назойливо лезли в голову. Дать свободу человеку, который перевернул твой внутренний мир, было самой невыполнимой задачей, и сомнения терзали Бенедикта до сих пор. Она не звонила, и он ее не...отвлекал.
Помимо очевидных целей у выставки была еще одна, весьма эгоистичная, если угодно. Нэд попытался напомнить Хоуп о своем существовании, если уж с этим не справлялся ни телефон, ни электронная почта. Получив широкую огласку в СМИ, тема выставки не могла не дойти до докторов Ванмееров, а приглашения, отправленные на имена Альберта и Хоуп не оставляли места двусмысленности.
Полгода полной изоляции друг от друга должны были уничтожить всякий интерес Бенедикта к Хоуп, благо, что и красотки стояли по прежнему в ряд, только выбирай, но все они были с душком человеческого ширпотреба и теперь вызывали только снисходительную улыбку, с которой Нэд не спеша прогуливался по залу и приветствуя особо почетных гостей. В основном, это были владельцы домов на озере Вашингтон.
Толпа, наконец, схлынула от стенда с двумя фотографиями и тогда, Бенедикт заметил, что одна невысокая фигура осталась стоять. Это была женщина, со светлыми волосами, убранными в пучок, одетая повседневно и просто, ее легко можно было принять за обслуживающий персонал. Но Купер узнал этот силуэт.
Хоуп Ванмеер мало изменилась за эти месяцы, разве что взгляд стал мягче, может даже мечтательнее. Теперь она могла похвастаться тем, что после операций ее не тошнит, а до операции не душит безотчетный страх. Впервые за шестнадцать лет, она посетила могилу матери и перестала вступать в споры на религиозные темы.
Как и прежде, ее отец, ходил на воскресные службы один и жизнь вошла в прежнее русло. Вот только потребность быть рядом с близким человеком обострилась. Нарастая по немного изо дня в день, это чувство подвергалось сомнению, будто внутри выросла небольшая зазубрина, через которую проходило сознание, действуя по принципу фильтра, чего было достаточно, чтобы положить начало серьезным переменам личности.
Благотворительность это хорошо, но Хоуп отчетливо понимала, что эти две фотографии были самым сокровенным рассказом для нее, который звучал в ее голове голосом Бенедикта.
«Я был там, рядом. Пережил то же самое, подметив каждую деталь, задавшись теми же вопросами что и ты. Я видел две больничные кровати, с измятыми простынями, неаккуратно заправленные, заваленные игрушками тумбочки, редкий смех и постоянные детские слезы. И я видел, как одна из этих кроватей с один день опустела...»
Две вещи поразили Бенедикта больше всего. И вовсе не тот факт. Что Хоуп все таки пришла.
Она стояла и смотрела на фотографии Сэма и Луизы с улыбкой, а в ушах виднелись крохотные динамики плеера. Доктор Ванмеер снова стала слушать музыку.
Не особо переживая за то, что может спугнуть это чудо, Бенедикт осторожно достал один наушник, чтобы приложить к своему уху. Песня «Найти путь» группы Джей Файв, когда-то взорвал чарты по всему миру.
- Прекрасный выбор, - раздался низкий мужской голос.
Краем глаза Бенедикт наблюдал за тем, как в глазах Хоуп блеснули слезы, но улыбка только стала шире.
- Я хотела переживать чувство причастности к чуду снова и снова, забывая, что мало, что могу изменить в этом мире, и что даже у моих пациентов существует два пути. Один из них исцеление, за которое приходится дорого платить... - Хоуп продолжала смотреть на фотографии, поражаясь тому, сколько смысла уместилась на двух кусках бумаги. - Кроме этого, я осознала и, признаюсь, с неохотой приняла еще одну истину.